— Трипп, — поправляю я. — Все зовут его «Трипп», от слова «триплет», то есть «третий». Он не из богатых.
И тем более мне не дружок.
— Ты хочешь сказать, мальчик с именем Тэлбот Третий не богат? — недоумевает Карли.
— Просто у них в семье три Ноа подряд, — объясняю я. — Поэтому его отца называют Джуниор, то есть Тэлбот-младший, а сам он — Трипп, понимаете? Он, как и я, учился на стипендию.
— А другие двое? — Карли прокручивает на экране результаты поиска. — Имена нигде не упомянуты, хотя чему удивляться — вы были совсем еще детьми.
— Шейн Дельгадо и Шарлотта Холбрук.
— Тоже стипендиаты?
— Что вы! Шейн, наверное, самый богатый ученик школы.
В четвертом классе, когда мы составляли семейное древо, он заявил, что его в детстве усыновили. Я не раз задумывалась, каково это — сменить полную неопределенность приюта на роскошное существование богачей. Хотя Шейн, наверное, ничего из прежней жизни и не помнит.
Что касается Шарлотты… Затрудняюсь ее описать. Девочка из богатой семьи и уже в тринадцать лет редкая красавица. Тем не менее о ней я помню только то, что она была помешана на Шейне, а тот, в свою очередь, ее в упор не замечал. Такая подробность вряд ли относится к делу, поэтому просто добавляю:
— Шарлотта… тоже из богатых.
— Ну и что же те трое рассказали? — спрашивает Карли. — Например, о том, что делали в лесу?
— Собирали гербарий для школьного проекта, — отвечаю. — Трипп и Шейн работали в паре, а Шарлотта… Та вечно увязывалась за Шейном, куда бы он ни шел.
— А она с кем работала в паре? — спрашивает Карли.
— Со мной.
— С тобой? — Ее глаза округляются. — Но ведь тебя в лесу не было?
Я мотаю головой и молчу. Она не отстает:
— Почему?
— У меня были дела.
Опускаю глаза на фотографию тринадцатилетнего Триппа: нескладный, с брекетами, светлые волосы подстрижены почти под ноль. Перед нашим возвращением в Стерджис любопытство пересилило гордость, и я поискала его в соцсетях. Произошедшая с ним метаморфоза повергла меня в ступор: теперь он высокий, широкоплечий, вечно стриженные под ежик волосы отросли и живописно спадают на лоб, подчеркивая голубизну глаз — единственное, что украшало его и раньше. Брекеты исчезли, зато появилась широкая и самоуверенная — нет, наглая — улыбка.
Трипп Тэлбот несправедливо, незаслуженно преобразился в журнального красавчика. И, судя по всему, ему это хорошо известно.
Внушительный список причин, по которым я его ненавижу, мгновенно и существенно пополнился.
— Дела поважнее домашней работы? — любопытствует Карли.
— Я срочно дописывала статью для школьной газеты.
Чистая правда. В то время я постоянно над чем-то работала. «Дозорный Сент-Амброуза» стал моей жизнью, и я все дни напролет корпела над статьями. Конечно, на сбор гербария я бы часок нашла, только предпочла пропустить мероприятие, в котором участвовал Трипп.
Раньше мы с ним дружили. С шестого класса буквально часами торчали по очереди друг у друга дома. Его отец даже шутил, что пора меня удочерить, а мои родители всегда запасали любимые сладости Триппа. Мы учились в одном классе и по-дружески соревновались в оценках. В день смерти мистера Ларкина Трипп на физкультуре во всеуслышание сказал мне, чтобы я больше за ним не бегала. Мол, он мне не бойфренд. Я рассмеялась, решив, что это шутка, а он взял и громко обозвал меня прилипалой.
Даже сейчас внутри все переворачивается, как вспомню то унижение. Одноклассники смеялись в голос, наш физрук Рамирес неуклюже попытался сгладить неловкость. Хуже всего — я понятия не имела, что на Триппа нашло. Еще накануне мы сидели у него за домашкой, все было нормально. Ничего сомнительного я не делала и не говорила. В жизни не думала с ним флиртовать.
Обнаружив мистера Ларкина, Шарлотта, Шейн и Трипп вдруг жутко заважничали — будто в тот день в лесу повзрослели лет на десять и познали нечто такое, что никому из нас не ведомо. Трипп, который никогда не дружил с Шейном и Шарлоттой, стал с ними не разлей вода. А со мной с тех пор больше не разговаривал. Стоило мне повернуть голову в его сторону, как окружающие тут же начинали переглядываться и закатывать глаза — мол, на что она, бедолага, рассчитывает, особенно теперь, когда парень стал знаменитостью. Два месяца спустя папу очень кстати перевели в Чикаго, и переезд положил конец моим мучениям.
Карли все это ни к чему. Еще решит, что я до сих пор переживаю из-за мальчишки, который унизил меня перед классом на физкультуре. Все равно что явиться в майке с надписью «Привет, я школьница».
— Так ты сама едва не угодила в свидетели преступления? — Карли щурится в экран. — Тут написано, что никаких улик на месте не обнаружили. Только отпечатки пальцев одного из мальчиков на орудии убийства. Камень поднял Трипп?