Сашка влетела в подъезд, заколотила в дверь, обитую коричневым дерматином. В глубине квартиры раздались шаркающие шаги.
Вера Георгиевна, охнув, обняла внучку и сразу же бросилась на кухню — ставить чайник. Сашка обвела взглядом знакомую обстановку: продавленный скрипучий диван, телевизор, накрытый пожелтевшей кружевной салфеткой, журнальный столик с истрепанной программой передач и лупой. В старом серванте, где грустно пылились хрустальные рюмки и салатницы, рядом с фотографией молодого парня — ее отца — появилась и ее собственная, сделанная еще в прошлый приезд. На маленькой кухне все так же утробно урчал пузатый холодильник, тихо бормотало радио, сладко пахло ванильными сушками и валокардином.
Прихлебывая крепкий чай, Сашка заметила, как подрагивают руки Веры Георгиевны, когда та разглаживает невидимую складку на скатерти и все пододвигает к ней вазочку с вишневым вареньем и блюдо с румяными пирожками.
— Бабуль, как здоровье?
— Да все слава богу, не жалуюсь… Дамирка чуть ли не каждый день заглядывает — то в магазин сбегает, то по хозяйству поможет. Хороший парень.
— Баб Вер, — неожиданно для самой себя сказала Сашка, — а давай я к тебе совсем перееду, навсегда?
— Что это ты удумала? Или случилось что?
— Да нет… Просто у мамы сейчас… ну, как бы совсем новая жизнь. И мне иногда кажется, что для меня там не осталось места. Все разговоры только о том, что Тихон то, Тихон сё… А меня как будто не существует. Они с Антонпалычем и Тихоном семья. А я так, мешаюсь только…
— Саша, ну что ты придумала! Мать в тебе души не чает.
— Так же, как и в папе когда-то? Это не помешало ей выскочить замуж за человека, которого она знала без году неделю.
— Уверена, Антон Павлович — достойный человек, порядочный.
— Да уж, порядок — это святое! А люди, их чувства — так, мусор.
— Ну зачем ты так?
— Ты, что, на его стороне? Я надеялась, хоть ты меня поймешь!
— Я на твоей стороне. Всегда только на твоей. Но ты несправедлива сейчас. Твоя мама столько в жизни натерпелась, что не приведи господь никому. Разве плохо, что она нашла свое счастье в новом браке?
— Если она отца забыла, то я всегда буду помнить.
— Помни, — тихо сказала Вера Георгиевна, — но не осуждай ее. Нет ничего страшнее одиночества. Вырастешь — поймешь.
Сашка нахмурилась и замолчала. Вечно эти взрослые списывают любое проявление собственного мнения на то, что она еще маленькая, жизни не знает. И как-то забывается, что когда мама три месяца не вставала постели, Сашка была за сиделку — и в магазин, и в аптеку бегала, и у плиты стояла.
Те первые, самые беспросветные месяцы после маминого падения Сашка старалась не вспоминать. Из еды в доме была только вареная картошка и гороховый суп. И еще гранаты — для мамы, как доктор велел. Все деньги уходили на лекарства и оплату счетов. Николь, забегая в гости, всякий раз оставляла украдкой на столе в кухне пару смятых купюр, да бабушка каждый месяц высылала переводы. Но денег все равно не хватало. Сашка стеснялась старой школьной формы, стоптанных сапог, а больше всего — сочувствующих взглядов, которыми провожали ее одноклассники.
«Забыть, забыть, — встряхнула кудрями Сашка. — Было — и прошло. Впереди лето, каникулы и полная свобода».
На следующее утро, когда Сашка, еще не сняв пижаму, пила чай, бездумно переключая каналы на телевизоре, в распахнутое окно влетел камешек. Высунувшись почти по пояс, она увидела Дамира.
— Пойдем гулять?
— Я обещала бабушке, что помогу разобрать хлам в кладовке.
— Эх, ну ладно… Ребята завтра в поход собрались, на Александровскую сопку. Леха и тебя звал. Пойдешь?
— Ну, не знаю…
— Я в семь за тобой зайду, не проспи!
Сашка в ответ только хмыкнула. Но про Александровскую сопку все же загуглила. Оказалось, так называется одна из вершин древнего хребта Урал-тау. Туристические сайты наперебой расписывали красоты уральской природы и дивные виды, открывающиеся с высоты птичьего полета, — притом что покорить гору по силам каждому: не потребуется ни альпинистского снаряжения, ни специальных навыков. Еще в позапрошлом веке на сопку взобрался изрядно вспотевший цесаревич Александр Николаевич, будущий император Александр II, в компании своего наставника, поэта Василия Андреевича Жуковского, — в честь этого события скала, собственно, и получила свое имя.
— Баб Вер, ты не против, если я завтра с друзьями в поход пойду? — Сашка приобняла Веру Георгиевну, которая хлопотала у плиты.