Моя жизнь довольно однообразна. В кампус и обратно в Бруклин езжу на метро, на работу хожу пешком и так же возвращаюсь домой. Привычные дела и маршруты – ничего особенного. Тесса считает, что я в депрессии, поэтому мне необходимо найти новых друзей и больше развлекаться. Я мог бы в ответ заявить, что ей стоит воспользоваться собственным советом, но не секрет, что проще ругать заросший двор соседа, чем стричь собственный газон. Несмотря на то, что и моя мама, и Тесса уверены, что мне недостает общения, я всем доволен. Мне нравится работа и занятия в этом семестре. Я радуюсь жизни в спокойном районе Бруклина и учебе в новом колледже. Конечно, все могло быть лучше, но и так все в полном порядке. Никаких проблем и обязательств. Просто нужно быть хорошим сыном и преданным другом.
Я посмотрел на часы и с содроганием обнаружил, что еще нет и десяти. Из-за женской компании, оживленно обсуждающей разводы и детей, мне не удалось закрыть двери кофейни в обычное время. От столика неслось так много «Ой!» и «О нет!», что я предпочел оставить их в покое, пока они не решат жизненно важные проблемы и не уйдут сами. В четверть десятого магазин опустел. На столе остались салфетки, недопитый холодный кофе и недоеденные пирожные. Беспорядок меня не огорчил, поскольку уборка заняла еще несколько минут. Я потратил кучу времени на закрытие, педантично, как можно медленнее, наполнял металлические салфетницы, емкости для льда и контейнеры для молотого кофе. Подметал с пола отдельно каждый фантик.
Время не на моей стороне – оно вообще редко мне помогает, но сегодня дразнит, как никогда, и я начинаю размышлять о наших отношениях с Дакотой. Каждая проходящая минута – это шестьдесят секунд издевательства: медленно движется маленькая стрелка на часах, но, кажется, совсем не трогается с места, как будто время застыло. Чтобы скоротать время, начал сам с собой детскую игру: задерживал дыхание – каждый раз на тридцать секунд дольше. Через несколько минут мне это наскучило, и я отправился в подсобку пересчитать выручку за день. Тишину в кофейне нарушало только гудение машины для льда. Наконец-то десять часов, мне незачем торчать здесь дольше.
Уходя, последний раз окидываю взглядом магазин. Все в порядке: каждое кофейное зерно на своем месте. Обычно я закрываю «Мельницу» не один, а с Эйденом или Поузи, по графику. Поузи предлагала свою компанию, но я слышал ее разговор и понял, что она не может найти няню для младшей сестры. Скромная и немногословная, Поузи не любит делиться подробностями своей жизни, но по некоторым деталям я понял, что заботе о сестренке она посвящает много времени.
Заблокировав сейф и включив сигнализацию, я запер дверь. На улице сегодня свежо: легкий холодок тянется с реки и захватывает весь Бруклин. Мне нравится смотреть на воду. Так я почему-то отрешаюсь от городской суеты.
Хотя от Бруклина до Манхэттена рукой подать, они совсем не похожи друг на друга.
Я вытащил ключ из замка и ступил на тротуар. Мимо прошли четверо – двое мужчин и две женщины. Мне с ними по пути. Высокий парень был одет в свитер «Браунс»[2]. Интересно, он знает их результаты в этом сезоне? Наверное, нет, иначе вряд ли бы носил на груди эмблему с такой гордостью. Поклонник «Браунс» разговаривал громче всех, к тому же у него оказался неприятный низкий голос. Мне показалось, что он пьян. Я решил уйти от них подальше, перешел на другую сторону улицы и позвонил маме. Сообщил, что у меня все хорошо и ее единственный ребенок пережил еще один день в большом городе. Я поинтересовался, как она себя чувствует, но она, как обычно, не ответила на вопрос и принялась расспрашивать о моих делах.
Мама переживала из-за моего переезда не так сильно, как я опасался. Она надеялась, что в Нью-Йорке я буду счастлив с Дакотой. Во всяком случае, так предполагалось. Переезд должен был влить свежую струю в старые мехи наших потускневших отношений. Я думал, нас разлучило расстояние, но, оказалось, Дакота жаждала свободы. Осознание этого стало для меня неожиданностью. Ведь я никогда не вел себя с ней как собственник: не пытался контролировать или указывать, что делать. Я сам этого не люблю. С того памятного дня, когда по соседству с нами поселилась потрясающая девушка с вьющимися волосами, я знал, что в ней есть что-то особенное, что-то необычное и настоящее. Я тоже никогда не скрывал своего отношения к ней (как бы я мог? Зачем?) и всегда поддерживал ее стремление к независимости. Мне нравился ее острый язык и привычка настаивать на своем. Все пять лет, пока мы были вместе, я верил в Дакоту и старался ей дать все, в чем она нуждалась.
2
«Браунс» (