Глаза видели, а мозг отказывался воспринимать полученную информацию.
Сердце же…
Его вновь накрыло уже забытое ощущение дикой боли, сжимающей сердце в мучительных тисках.
Застонав, Пабло откинулся на спинку кресла, закрывая глаза.
Глава 2
Священная Католическая Империя.
Савойское герцогство.
Ницца.
19:34.
Елена Барранко гордилась своей семьей: муж, четверо детей, собственный дом на берегу Средиземного моря, престижная работа – все, о чем только мог мечтать обычный поданный Империи. Впрочем, гордилась Елена совсем не достатком и положением, хотя они надо признать, упрощали жизнь. Однако, Елена прекрасно понимала, что земные блага вещь, как приходящая, так и уходящая. Сегодня ты финансово независим, имеешь влиятельных друзей и с уверенностью смотришь в будущее, но уже завтра можешь быть выброшен на улицу, получить статус неприкасаемого и потерять всякий смысл к существованию. Кажется, столь мрачный сценарий из разряда фантастики? Нисколько. Что-то подобное произошло с семьей Де Луна в прошлом году, когда их сын был уличен в связях с сатанинским культом. Позже Инквизиция выяснила, что отец семейства знал о прегрешениях сына и пользуясь должностью в Совете города, покрывал отпрыска. Всего за неделю статус семьи Де Луна изменился с уважаемых членов города, до неприкасаемых. Нет, те, кто оказался непричастен к преступлениям, сохранили гражданство Империи, однако репутация оказалась напрочь испорчена. Теперь, хорошие рабочие места, ровно, как и сервисное обслуживание, как и жилищные агентства для них оказались недоступны, и мать с тремя детьми вынуждена была сначала ютиться на окраинах, а затем и вовсе покинуть пределы Империи. Потому, Елена конечно благодарила Пресвятую Матерь и Святую Екатерину, ее покровительницу за благословения, тем не менее особых надежд на внешнее благополучие не возлагала. Гордилась же Елена духовным состоянием семьи. С самого начала, они с мужем дали друг другу обет воспитывать детей во всей строгости католической веры, и с тех пор ни на шаг не отступали от своих обещаний. Крестили детей в детстве, как и полагалось; как только каждый ребенок начинал понимать слова, приглашали духовника, который раз в неделю занимался с новым воспитанником; молитва и чтение Библии, как совместное, так и отдельное, являлось в семье Барранко само собой разумеющимся; как и еженедельное посещение мессы, как и ежемесячная исповедь; кроме того, вечером воскресенья они все вместе собирались на заднем дворе дома, размышляя над литургическими чтениями, и делясь тем, что каждого затронуло на Святой мессе.
Вот и сегодня, вся семья в сборе. Она, муж Стефан, и четверо детей – от младшей трехлетней Анны, до старшего шестнадцатилетнего Анхеля, планирующего в эту осень поступать в семинарию. Все сидят за столом на заднем дворе дома, откуда открывался непревзойденный вид на залив. Обычный воскресный вечер. Обычный семейный ужин. Обычная приятная теплая погода.
Вот только, семеро вооруженных мужчин в черных одеяниях в закрывающих лицо масках и оружием в руках, стоящих за их спинами, никак не вписывались в обычную картину…
Священная Католическая Империя.
Королевство Испания.
Пригород Сан-Себастьяна.
22:48.
Антуану уже надоело разглядывать закованного в наручники преступника, сидящего на противоположном сиденье между двумя конвоирами в бронированном фургоне Конгрегации, но деваться все равно было некуда. Можно глядеть на заключенного. Можно на конвоиров. Можно в пол. Можно в потолок. И, все. Таким образом из всего списка О’Генри все же предпочтительней. Военный конвой в составе которого находился бронированный фургон черного цвета с большой эмблемой Конгрегации на боковых частях с обеих сторон, в виде собаки, несущей в пасти горящий факел; два военных грузовика, с различительной маркировкой ордена Тамплиеров и четыре внедорожника, принадлежащих королевской службе безопасности Испании, выдвинулся из Парижа по направлению к Толедо восемь часов назад, практически сразу после срочного брифинга с Крассом, и по расчетам должен достичь конечного пункта через пять, максимум шесть часов. Заключенный О’Нил – высокий широкоплечий мужчина с густой рыжей шевелюрой и не менее густой и такой же рыжей бородой с самого начала их знакомства в камере Бастилии, последующей погрузкой в фургон и продолжительным нахождением в бронированной коробке, поражал Антуана своим хладнокровием – ни единого признака хотя бы малейшего беспокойства. Неужели проклятый еретик так уверен в получении запрашиваемого помилования? Лично он бы, после ознакомления с досье заключенного, полученным перед самым выездом, посоветовал бы тому все же подготовиться к последней исповеди перед аутодафе. Конгрегации конечно нужна информация, особенно если речь идет о внутренней сети шпионов, но разве они не могут вытянуть информацию без порочащего честь Инквизиции соглашения? Конечно могут. Послужной же список еретика играл не в пользу последнего. Генри О’Нил уроженец Эдинбурга при рождении крещенный, как и каждый подданный Священной Католической Империи в католической церкви, впервые попал в поле зрения Инквизиции еще в подростковом возрасте. Молодой шотландец распространял еретические трактаты, находящиеся в индексе запрещенных книг. Учитывая четырнадцатилетний возраст, молодой Генри О’Нил отделался достаточно легко – ночь в камере и обстоятельный разговор с Инквизиторской коллегией по делам несовершеннолетних. На какое-то время впечатлений похоже хватило, поскольку в следующие шесть лет О’Нил не отмечался какими-либо преступными действиями. Напротив, закончив школу с хорошими отметками, шотландец поступил в университет Святого Андрея в Сент-Эндрюсе на факультет религиоведения, а в местном приходе, пройдя соответствующие курсы стал катехизатором. В общем, прекрасный пример доброго католика, вставшего на путь исправления. Идите, и делайте также, что называется. Правда, как это часто бывает, все хорошее когда-то заканчивается – в частности у Генри О’Нила на третьем курсе. На университетском диспуте молодой студент позволил себе высказать скептические суждения в отношении догмата о непогрешимости Римского Епископа, принятого Церковью на Толедском соборе в 1557 году, при Папе Павле IV, вскоре после окончательного разгрома реформаторского движения. Ректор университета Святого Андрея пригрозил наглому студенту отчислением, однако решил не передавать информацию в Канцелярию Конгрегации, за что впоследствии был не только смещен с должности, но и осужден на 15 лет тюремного заключения, как пособник еретической деятельности. Дальше – больше. Генри О’Нил организовывает тайный кружок среди студентов университета с целью самостоятельного изучения Писания и чтения запрещенных авторов. Кружок просуществовал год, затем переквалифицировавшись в секту, чьи члены отвергали необходимость папства, необходимость таинств (кроме крещения) и соответственно епископальную структуру, необходимость и роль Церкви в спасении человека, и много еще чего другого. В целом, идеи ни разу не новы – тот же Кальвин еще в пятьсот лет назад пришел к таким же выводам. Разница лишь в том, что Генри О’Нил пошел еще дальше, заявив о необходимости стереть все до одной различия между духовенством и мирянами, и устранить первичную точку поклонения. То есть, Генри отвергал необходимость храма, или какого-либо конкретного места для церкви – так как с приходом Христа отпала надобность и в «каменном склепе», выражаясь языком шотландца. Идея О’Нила заключалась в возврате христианства в золотой век апостольской церкви – тоже не новая идея – все раскольники мотивированы одной идеей: вернуть Церковь первых апостолов, вот только найти консенсус они так и не могут. Секту раскрыли за три дня до защиты диплома благодаря доносу одного из сторонников идей О’Нила – тот сам пришел с раскаянием в Канцелярию Святой Инквизиции, благодаря чему отделался исповедью, суровой епитимьей, подразумевающей паломничество в Святую Землю и солидным денежным штрафом в пользу Конгрегации. Генри О’Нил же сумел скрыться, толи по чьей-то наводке, толи просто повезло. В любом случае, даже создание секты и открытое выступление против Папы, еще не означает конца для человека. Всегда можно прийти с раскаянием, и в случае О’Нила при должном раскладе он вполне мог отделаться тюремным сроком вкупе с пожизненной рентой – не самый плохой расклад, по крайней мере не костер. Вот только за еретиком числится куда больший должок, чем ересь и сознательное введение душ в заблуждение. Спустя три года после бегства, Конгрегация сумела напасть на след О’Нила в Новой Гранаде, одной из испанских, хотя де-факто Папских колоний в Южной Америке. На поимку беглого преступника отправили двух инквизиторов второго и третьего ранга из Европы, плюс им помогал местный представитель Конгрегации. Как итог: три трупа. Таким образом, О’Нил сменил себе статус с распространителя ереси, на убийцу инквизиторов. Святая Инквизиция при должном подходе и искреннем покаянии могла про