Капитан Лонэ стоит спиной к женской клетке, Луиза видит мощный затылок и тугие красные складки шеи. Лонэ снисходительно поясняет Рошфору:
— Дисциплина — основа порядка, мосье Рошфор! Завтра выйдем в плавание, и вы снова будете полчаса гулять на палубе. А пока придется примириться. — Он разводит руками, но тут же продолжает: — Однако, мосье Рошфор, я понимаю тягостность подобного путешествия. И вот, посоветовавшись с лейтенантом Аллисом, я готов…
С величественным видом капитан Лонэ поворачивается к женской клетке, покачивающийся фонарь освещает его красное лицо.
— Я разрешаю прогулку женщинам! — великодушно заявляет Лонэ. — Мадемуазель Мишель! Как старосте женского отделения…
Луиза вскакивает и, не дав капитану закончить, перебивает:
— Мосье Лонэ! Если мужчины, наши товарищи по баррикадам, не получат прогулки на палубе, мы отказываемся от нее! Нам не нужны поблажки! Мы полностью разделим с мужчинами все тяготы, на которые нас обрек проклятый Версаль!
Луиза стоит к решетке вплотную, темные глаза горят. Голос звучит решительно и громко, он слышен во всех мужских клетках. И сотни ладоней аплодируют ей.
— Браво, Красная дева! Браво! Ты — настоящий товарищ!
Капитан Лонэ обиженно пожимает плечами. Он никак не предполагал, что «милость», оказанная узницам «Виргинии», будет так дерзко отринута.
— Г-м-м… г-мм… в таком случае,, гм-м… — нечленораздельно мычит Лонэ, стараясь, однако, обрести обычное достоинство. — Ну-с, как угодно! Я полагал, что хотя бы ради детей мадам Леблан…
Леблан встает у решетки рядом с Луизой.
— Мои дети не нуждаются в подачках версальских прислужников, капитан! — резко заявляет она.
— Н-да… — раздраженно бормочет Лонэ и, пожав плечами, поворачивается к Рошфору: — Однако неистребим, кажется, бунтарский дух Коммуны, мосье Рошфор, а?.. Но я, собственно, спустился сюда отнюдь не затем, чтобы препираться. Да! Я хочу сообщить, что почты для вас в Лас-Пальмасе нет. Видимо, полагая, что «Виргиния», как и другие суда подобного назначения, посетит Дакар, письма и телеграммы вам посланы туда. Но…
— А когда прибудем в Дакар, мосье Лонэ? — нетерпеливо перебивает Рошфор.
— Мы не пойдем в Дакар! — голос капитана обретает начальственную непреклонность. — Это приказ адмирала. Завтра «Виргиния» возьмет курс на Санта-Катарину, к берегам Бразилии.
— Но, мосье Лонэ!..
— Ни обсуждению, ни тем более изменению приказ не подлежит, мосье Рошфор! Однако, желая утешить вас, презентую вам французские газеты, кои удалось купить в Лас-Пальмасе…
Машинально Рошфор принимает у Лонэ пачку газет; он расстроен, как и другие осужденные. Огорчена и Луиза, — так надеялась узнать о маме, получить весточку от сестры Теофиля.
Капитан Лонэ хочет уйти, но Рошфор останавливает его:
— У меня просьба, мосье Лонэ! Не разрешите ли вы сынишке мадам Леблан проводить часть дня в нашей камере? Посмотрите, какая у женщин теснота. А ведь ребенку необходимо двигаться.
Капитан соглашается.
Так шестилетний Пьер становится тайным почтальоном между мужским и женским «острогами», между Луизой Мишель и Анри Рошфором. А ведь им предстоит еще далеко плыть — «Виргиния» дважды пересечет Атлантику, спустится к льдам Антарктиды, проплывет по югу Индийского и закончит четырехмесячное плавание в водах Кораллового моря, на западе Тихого, или Великого, океана. Записки и газеты, которые будет передавать из камеры в камеру маленький почтальон, помогут осужденным легче перенести монотонность жизни в плавучей тюрьме.
И еще одна трудная и душная ночь. Она тем горше, что с наступлением темноты, когда затихает шум работы в порту, так отчетливы в ночной тишине и поющие вдали голоса, и смех, и звон гитарных струн. Да, свободные люди на берегу смеются, поют, любят друг друга.