Амадео слушал, и в груди зрело негодование. Завербовать ребенка? На что еще способна "Апани", раз совершить подобную низость для нее ничего не стоит?
— Я закончил обучение и стал полноправным наемником в десять лет, — продолжал Киан. — А еще через три года глава дал мне задание: внедриться в семью, близкую к мэру Марио Кендро. В прошлом глава семьи дружил с директором детского дома, так что проблем не возникло. Меня приняли. В качестве сына.
Киан снова смотрел в пол, и Амадео безуспешно пытался поймать его взгляд. Он не мог понять, сочиняет мальчишка или нет — по голосу, все такому же ровному, было невозможно определить.
— Я жил с ними шесть лет. И однажды поступил приказ забирать все материалы, которые найду, и уходить. Причин мне не объяснили, только направили на подмогу наемников на случай, если мне помешают. Меня раскрыли, пришлось уйти, но я был только рад, что больше не придется ничего скрывать. Следующим заданием стали вы. Нико Мариано обратился к "Апани" с просьбой заполучить компанию "Азар". Он не знал, что "Апани" сама нашла его, чтобы натравить на вас. Организация нацелилась на вашу базу данных — вы даже на десять процентов не осознаете опасности той информации, что в ней содержится. Глава прослышал, что вы ищете телохранителя, и счел нужным отправить меня.
Амадео внимательно слушал. Ксавьер не вдавался в подробности их разговора, предоставив возможность услышать все из первых уст.
— Я пришел на собеседование. Я специально включил в резюме данные о судимостях, надеясь, что меня попросту не возьмут, но ошибся. Глава позаботился о том, чтобы оно миновало бдительное око начальника охраны и попало прямиком к вам.
— Почему ты просто не отказался от задания, если оно было тебе так противно?
— Потому что не могу не подчиниться главе. Он слишком многое сделал для меня, чтобы я платил ему черной неблагодарностью.
— Он сделал тебя преступником! И ты считаешь его святым?
— Я никогда не считал его святым. Я прекрасно знаю, какой организации служу. Наемные убийцы, шпионы, профессиональные воры, контрабандисты — руки "Апани" простираются далеко.
— Если ты так ненавидишь свою работу, почему же до сих пор не ушел?
В глазах Киана мелькнула усталость.
— Куда? Для меня нет пути назад. Я предал вас так же, как предал человека, который дал мне дом и настоящую семью, и не заслуживаю никакого снисхождения, — он поднял голову, в глазах застыла мольба. — Поэтому просто убейте меня. Освободите. Я устал нести боль всем, кто меня окружает. Очень устал.
Мальчишка молил о смерти. Такого Амадео не ожидал. Он думал, что наемник будет молчать до последнего, но Киан и не думал ничего скрывать. Его глаза вправду выдавали чудовищную усталость, и дело было вовсе не в том, что он две недели просидел на складе, связанный по рукам и ногам, нет. Это были глаза не двадцатилетнего мальчишки, а взрослого человека, который видел очень много разочарований и боли. Человека, прожившего не одну, а целых три жизни, и ни в одной из них не нашедший себе места.
Кто-то когда-то принял его так же, как Амадео впустил в свою семью Кристоф. И Кристоф не пожалел бы, даже если бы приемный сын сбежал. Что-то подсказывало, что и отец Киана не смог так просто отказаться от сына. Иначе в глазах парня не было бы такой всепоглощающей тоски.
— Ответь еще на один вопрос, прежде чем все закончится.
В черных глазах вспыхнула надежда, и Амадео едва подавил желание поежиться. Этот мальчик желал смерти. Требовал ее. Готов был сломя голову бежать ей навстречу, распахнув объятия. Еще ни в ком он не видел такой жажды покинуть этот мир, даже Лукас в свои последние мгновения пылал лишь ненавистью. А здесь чистая надежда на избавление от мук. Так смотрит смертельно больной на врача, пообещавшего эвтаназию.
— Спрашивайте.
— Как фамилия семьи, в которой ты жил?
Спустя минуту Амадео вышел из склада. Он вдохнул полной грудью, что незамедлительно отозвалось уколом боли, и закрыл глаза, укладывая в голове невероятную историю, рассказанную Кианом. Мокрый ветер хлестнул по лицу, взметнул волосы.
— Зачем? — спросил Ксавьер, не уточняя, но Амадео и так понял, что хочет знать друг. Как он и предполагал, принц, невзирая на запрет врачей, ринулся на свидание к Киану, как только узнал, что Ксавьер держит его у себя. Именно поэтому он тянул с признанием, сколько мог, чтобы Амадео немного окреп и не свалился в обморок от боли, едва покинув палату.