— Эффектно, ничего не скажешь, — выдохнул Рауль. Сердце продолжало колотиться, как бешеное, и он тщетно пытался его успокоить.
— Да, мисс Кэмпбелл любит смотреть на город с высоты, — отозвался Марко.
Больше он не произнес ни слова, пока лифт не остановился.
— Мисс Кэмпбелл ждет вас в кабинете. — Он указал вперед. — У вас десять минут.
Рауль прошел вперед по устланному белоснежным ковром коридору. Плутать здесь было негде — впереди находилась всего одна дверь с оттиснутой золотом надписью: «Главный редактор Р. Кэмпбелл». Он постучал, и в ответ раздалось раздраженное «Войдите!»
Рауль нетерпеливо толкнул плечом дверь. Хозяйка кабинета расположилась за длинным черным столом, заваленным бумагами. Волосы были сколоты на затылке, в углу рта дымилась тонкая сигарета, пепел с которой периодически падал на бумаги, и тогда Ребекка сердито стряхивала его прямо на пол. На вошедшего она обратила не больше внимания, чем на пролетевшую мимо муху.
— Марко, мать твою, я просила тебя подготовить материал по застройке еще вчера, почему ты…
Она подняла глаза и увидела Рауля. Сигарета едва не выпала изо рта.
— Ты какого черта тут делаешь?! — рявкнула она. — Не спится, что ли?!
Не дожидаясь приглашения войти или проваливать, Рауль подошел к столу и оперся на него руками, стараясь не обращать внимания на ноющую боль в ране.
— Свяжись с Санторо. Быстрее.
Ребекка обалдело смотрела на него. Мало кто осмеливался разговаривать с ней в таком тоне.
— Что?
— Свяжись с Санторо! — Рауль едва удержался, чтобы не повысить голос. — Я знаю, где Амадео. Он в безопасности, но времени мало. Пожалуйста.
Не сводя с него глаз, Ребекка безошибочно ткнула почти истлевшую сигарету в пепельницу и схватила телефон.
В глаза ударил луч мощного фонаря, и Амадео зажмурился. Он лежал на длинном металлическом столе, руки и ноги были привязаны ремнями. Как он ни силился разглядеть тюремщика, ему это не удавалось — тот оставался в тени.
— Кто ты? — хрипло выговорил он, облизнув пересохшие губы. — Кто ты такой?
— Какая разница, — ответил незнакомый голос. Он шелестел, как сухой лист, как пыль, которую смахивают с подоконника. — Пользы от этого знания тебе не будет.
Похититель подошел ближе, но лица все еще не было видно. Зато в ярком свете блеснула игла шприца. Незнакомец поднял его и слегка нажал на поршень, на кончике выступила прозрачная капля.
— Только что приготовил. — В неживом голосе вдруг послышалась улыбка. — Специально для тебя, мой принц.
— Нет. — Амадео заерзал, пытаясь ослабить ремни, но те лишь сильнее затягивались от его усилий. — Нет, не смей… Не надо!
— Почему же? — Несмотря на яркий свет фонаря, Амадео до сих пор не мог различить лица склонившегося над ним палача. — Тебе понравится. Никаких забот… Никаких проблем… Только блаженство.
— Нет!! — заорал Амадео, когда игла вонзилась в сгиб локтя.
— Нет…
Ксавьер распахнул глаза и некоторое время лежал, уставившись в потолок. За окном уже начало светать, серый свет наполнял комнату. Боль в груди утихла настолько, что он перестал ее замечать еще вчера — неплохой прогресс. Сегодня наконец-то можно будет обойтись без обезболивающего.
Он осторожно поднялся и прошел в ванную. Открыл кран с холодной водой и как следует умылся, чтобы изгнать остатки кошмара, но перед глазами все равно стояло испуганное лицо Амадео и проклятый шприц с отравой, вонзающийся ему в руку.
По телу пробежала мелкая дрожь, и Ксавьер торопливо схватил полотенце. Сны он перестал видеть давным-давно. Почему сейчас подсознание решило наградить его фильмом ужасов, да еще и с принцем в главной роли? Потому что слишком беспокоится за эту вечно попадающую в неприятности занозу? Вряд ли. Это не первый раз, когда Амадео выводил его из равновесия.
Ксавьер бросил взгляд на стоящий на полочке пузырек. Здесь его оставил Цзинь на случай, если боль решит вернуться, но со вчерашнего дня Ксавьер не взял ни одной. Честно признаться, иногда откровенно хотелось изгнать боль полностью, чтобы мыслить ясно и четко. Ведь так будет гораздо лучше.
Он усмехнулся в зеркало самому себе в ответ на знакомые уговоры. Но нет, хватит с него. Все равно раны практически не беспокоят, таблетки ни к чему.
В комнате его уже ждал Цзинь. Ксавьер знать не хотел, каким шестым чувством врач уловил, что пациент проснулся — часы показывали шесть тридцать утра.
— Как спалось? — не дожидаясь ответа, Цзинь красноречивым жестом указал на кровать. — Садитесь. Утренний осмотр.
Ксавьер беспрекословно подчинился. Ловкие пальцы пробежали по груди, аккуратно отклеили пластырь.