Но Томас не жаловался – работы хватало. Он даже смог нанять четырех бандюганов, коих болталось тут немерено. Все они искали работу и цеплялись за все подряд. Офисом новоявленной фирмы «Экспресс “Чух-чух”» (дурацкое название придумал Мигель Гарсиа, имея в виду проходившую рядом железную дорогу) служило старое двухэтажное здание посреди раздолбанного квартала. Даже Дрезден после бомбежки выглядел лучше. Но во всем есть свои плюсы – полиция сюда почти не наведывалась.
Сейчас в кабинете на столе высилось пять коробок, на которых стояла маркировка «18+». Томас в который раз обругал тех, кто додумался упаковать траву в такую привлекательную упаковку – таможенники тоже люди, им иногда хочется поглазеть на что-нибудь эдакое, и шансы, что коробки вскроют, значительно повышались. Он отчихвостил помощников и предупредил, чтобы в следующий раз выбирали менее привлекательную тару. То, что никто не поинтересовался содержимым на таможне – чистая случайность. По крайней мере, брикеты хорошо парафинировали, чтобы отбить запах.
Размышления прервал грохот двери – та распахнулась на полную, ударилась о стену и отскочила прямиком в нос Генри, который, вопреки обыкновению, не стал ее ломать, а просто протиснулся в кабинет, таща за собой упирающегося мальчишку.
Томас только вздохнул и вернулся к созерцанию коробок, прикидывая, как бы порациональней распределить товар по точкам. Он не спросил брата, где тот пропадал, и куда делась работа телохранителя. Стоило на горизонте замаячить прежнему ремеслу, как Генри совершенно терял волю. Наверняка и этого пацана прихватил чисто по инерции.
- Слышь! – прогрохотал Генри, не озаботившись понизить голос. – Мне щас надо смотаться кой-куда. Присмотри за этим, ага?
- Не присмотрю, – проворчал Томас. – Я тебе уже говорил, чтобы ты завязывал с этим делом. Из-за тебя нас возьмут за жо…
Но дверь уже хлопнула – Генри ушел по-английски, не попрощавшись. И, если вспомнить, то и не поздоровавшись. Воспитывать его было некому, так что и виновных нет. Томас пожал плечами и вернулся к осмотру товара.
Мальчишка остался стоять посреди комнаты, не делая попыток убежать, и это наконец привлекло внимание Томаса. Он оторвался от созерцания коробок и повернулся к ребенку.
Пацан сверлил его зелеными глазами, страха в которых было чуть меньше, чем ничего. Упрямо стиснутые губы, сжатые кулаки, темные волосы, отросшие почти до плеч… Одет в белую, хоть и грязную рубашку и брюки, явно не беспризорник. Генри растерял остатки мозгов, раз стащил какого-то домашнего мальчика, да еще и приволок его сюда! Почему бы не снять помещение где-нибудь подальше отсюда и там держать свои трофеи?!
- Ну… – Томас откашлялся – на кондиционер не было денег, и в помещении было жарче, чем в пустыне, из-за чего горле пересохло по самое не балуйся. Надо бы выпить пивка, как закончит здесь. – И как тебя зовут, малыш?
Мальчишка продолжал таращиться на него, только теперь в глаза появилась злость. Он разжал губы и произнес два слова, от которых у Томаса закружилась голова и заледенели руки и ноги.
- Матео Солитарио.
Два дня назад
Амадео чувствовал, что горит.
Боли не было, но он отчетливо ощущал, что языки пламени пляшут на плечах, готовые вот-вот добраться до его главной гордости – волос. Но не мог пошевелиться, чтобы сбить огонь, не мог сделать ничего, только беспомощно наблюдать за неизбежным и ждать, когда он сам и все вокруг обратится в пепел.
Вздрогнув, он проснулся. И моментально понял, кто являлся источником кошмара.
Ксавьер Санторо стоял в изножье кровати и неотрывно смотрел на него.
- Что ты тут делаешь, черт побери? – Амадео потер глаза и сел, потягиваясь. Голову едва оторвал от подушки – казалось, внутрь запихнули гирю. – В такую рань…
- Уже восемь часов, а глава «Азар» все еще в постели? – хмыкнул друг. – Еще и во вторник? Беспрецедентно.