Ковальский помолчал какое-то время. Потом задумчиво начал говорить:
- Прежде всего, давай не забывать, что дело было более 50 лет назад. Страна другая, люди, законы. Человек с удостоверением, как у Домбровского, был практически всесилен. Поэтому заявиться в роддом и поставить нужную ему задачу не составляло труда. А заткнуть рот персоналу – тем более. А вот рождение двойни – куда сложнее. Диагностов, которые могли бы это определить, – были единицы. Кстати, заведующий кафедрой гинекологии медицинского университета, когда я был уже в ординатуре, был таким вот гением. Посмотри медицинскую карту из роддома матери Левандовского. Там должны быть данные врачей, которые роды принимали.
- Скажи честно, у тебя повышенные обязательства по усложнению мне жизни или я провинился перед тобой? – уже с тоской в голосе проговорил Станислав.
- Конечно, провинился. Ты когда со мной играл в шахматы в последний раз, а? Ну-ка вспомни!
- Не буду я с тобой играть, – проворчал Мельчинский. – Что за радость играть, зная, что тебя обыграют, как мальчишку? Даже с тремя ходами форы.
- На тебя не угодишь, дружище. Ладно, поздновато уже, а у меня в холодильнике на завтра суповой набор.
- В смысле?
- Привезли куски тела. Будем собирать лего.
- Тьфу ты. Шуточки у тебя. Вот уж точно, потрошеных дел мастер. За столько лет не могу привыкнуть к твоему профессиональному сарказму.
Ковальский снисходительно улыбнулся:
- Скажи мне, а зачем нам копаться в делах старших Домбровских и Левандовских? Нам бы понять, кто грохнул Михаила Левандовского.
- Вижу, что у тебя активная химическая реакция в мозге, друг мой. Ты уверен, что у меня лежит именно Владислав, а не его брат-близнец? Я же тебе в отчете написал, что имеют место вены, подточенные наркотиками, печень и желудок не первой свежести, а наш бизнесмен вел здоровый образ жизни, хотя…
- Ой, вот только не говори, что тебя опять осенила гениальная мысль! Я больше этого не переживу! – взвыл Мельчинский.
- Надо покопаться в химических справочниках и проверить одну идею.
- Я тебя умоляю! Переключись на суповой набор! Дай мне хоть немного отдохнуть!
- Это не я тебя позвал чай пить, между прочим.
Мельчинский обхватил голову руками и застонал. Он знал, что анатом никогда не ошибался в своих предположениях. Но если в его холодильнике лежит не Левандовский, то версия летит к чертям. Но главный вопрос остается все равно: как близнецы встретились, была ли это случайность? А если нет, то кто рассказал правду?
- Я с этим делом точно сойду с ума, – простонал полковник.
- Ну, ну, не плачь, маленький, все будет хорошо; у этой сказки счастливый конец, – засмеялся Ковальский.
- Хорош издеваться! Ты-то свое грязное дело закончил, отчет написал, руки помыл да душ принял, а я так не могу: мне убийца нужен, а благодаря тебе теперь еще и имя покойника!!!
- Не надо кричать: вон, люди уже оборачиваются. Ладно, пошли по домам. Думаю, к вечеру тебя удивить.
- Не надо, я тебя умоляю! – вскричал полковник, быстро поднялся и стремительно двинулся в сторону дома, помахав на прощанье рукой.
Ковальский остался сидеть со снисходительной улыбкой. Потом тоже поднялся и направился к дому прогулочным шагом, напевая тихо какую-то мелодию.
ЧАСТЬ 8
Полковнику Мельчинскому пришлось потратить немало сил и воспользоваться различными связями, чтобы разыскать и получить медицинские документы семьи Домбровских. С медкартой матери Левандовского таких проблем, конечно же, не было.
После просмотра этих документов полковник чертыхнулся и набрал Ковальского. Но тот был на вскрытии и подойти не смог. А чертыхался полковник не зря. В медкарте Франтишика Домбровского значилось, что у него проблемы с потомством, произвести которое он может с небольшой вероятностью. Незадолго до его представления к званию полковника значилась приписка, что ввиду отсутствия детей присуждение следующего звания досрочно будет отложено на неопределенный срок.
Полковник, конечно же, слышал о различного рода странностях этого рода у военных, но не мог себе представить, что доходит до такого маразма. Но Ковальский был опять прав. Черт подери, как всегда!
Сразу же после рождения Владислава, Домбровский был представлен к очередному званию. Местом рождения сына значилась Варшава, где семья проживала. Ну, подделать документы было не сложно. Надо полагать, нужными связями пан Франтишек обладал.
Затем Мельчинский углубился в чтение медкарты матери Левандовского. Беременность протекала без осложнений, роды – в срок. Здоровая двойня. Затем шла запись о том, что через двенадцать часов после родов у одного из младенцев появились проблемы с сердечной деятельностью и дыханием. Его пришлось поместить в реанимацию, на аппарат жизнеобеспечения, но спасти его так и не удалось. Однако опытный взгляд полицейского сразу отметил тот факт, что листы с записями о болезни ребенка были вклеены позже: там была другая бумага, и сами записи были выполнены другим врачом. Фамилии обоих врачей читались прекрасно. Мельчинский сразу их себе отметил и дал указание разыскать обоих, если они еще живы. Первый был немцем – Гюнтер Вальдштайн, второй был латышом – Юрис Янсонс.