Но несколько недель между двумя вышеперечисленными открытиями с кристальной ясностью запечатлелись в его памяти, и именно поэтому он так остро ощущал ее присутствие в городе сейчас. Химическая реакция, некогда бушевавшая между ними, не ослабла ни на йоту. Правда, сейчас они были на противоположных концах спектра.
Теперь из них двоих он был тем, кто знает, кто он и куда идет, а Рокси, похоже, растерялась в жизни.
Что-то ее изменило. К лучшему или к худшему – это еще предстояло выяснить. Но он непременно об этом узнает. В этом состояла его работа: наблюдать за жителями Глори.
Ник заерзал на стуле и перехватил изумленный взгляд Сьюзен:
– Что?
– Хочешь об этом поговорить?
Ник скривился:
– Не о чем говорить. Рокси вернулась в город. Ты это знаешь. Я это знаю. И сейчас уже, наверное, весь город об этом знает.
– О да. Все говорят о том, как изменилась Рокси. Никогда бы не подумала, что Рокси способна перекраситься в ослепительную блондинку.
Ник пожал плечами:
– В этом городе ничего нельзя скрыть.
– Я об этом ничего не знаю. – Сьюзен присела на краешек его стола и принялась вертеть в руках стакан с карандашами. – Я знаю несколько секретов, о которых большинство горожан ничего не знают.
– Например?
Сьюзен презрительно фыркнула:
– Эти секреты не были бы секретами, если бы я всем подряд их разбалтывала, верно?
Ник приподнял бровь.
Сьюзен в ответ тоже приподняла бровь:
– Ты тоже ответил на звонок по 911 из ее дома, и ты тоже об этом ничего не сказал. Должно быть, ты тогда говорил с ней.
Да. И тогда же она страстно его поцеловала. Так, что он после этого был на таком взводе, что если бы до этого принял виагру, то пришлось бы вызывать «скорую».
– Я разговаривал с ней, но не переживай. У меня иммунитет. – Пожалуй, он был единственным человеком в Глори, который мог смело утверждать такое. Он, конечно, реагировал на нее как мужчина. В смысле инстинктивных реакций. В этом смысле иммунитета у него на нее не было, как не могло быть ни у одного нормального мужика из плоти и крови. Но что касается эмоциональной составляющей, Рокси Тремейн всегда останется для него вне зоны досягаемости. Она не для него, и баста.
– Знаешь, а она развелась.
Ник оторвал глаза от папки, но понял свою ошибку, когда Сьюзен встретила его взгляд широкой улыбкой.
– Плохо, – сказал он. – Кофе остался?
Сьюзен закинула ногу на ногу и покачала ножкой.
– Конечно, кофе есть. Налей мне тоже чашку, ладно?
Ник неохотно поднялся на ноги.
– С удовольствием. Два пакетика сливок и один сахару – не беспокойся, я помню. – Он налил им по кружке, затем принёс кофе на свой стол.
– Развод может объяснить перемену в ее прическе. Наверное, Брайан ей изменял. – Лицо Сьюзен приняло озабоченное выражение. – Ни за что бы не подумала, что Брайан способен на предательство, но, очевидно, так оно и есть.
Ник не хотел спрашивать, что она имела в виду, но затянувшаяся пауза была слишком мучительной. Он вздохнул и поставил кружку на стол.
– Ладно, считай, что я заглотил наживку. Каким образом развод объясняет цвет волос Рокси?
– Когда кто-то тебе изменяет, это сильно бьет по самооценке. Даже такая непробиваемая женщина, как Рокси, не может от этого не страдать. И тогда возникает желание изменить себя: волосы, работу, все, что угодно.
Даже такая, как Рокси… интересно, что Сьюзен это сказала. Таких женщин, как Рокси, немного – странная смесь силы и хрупкости.
– Такое непреодолимое желание, что женщина не просто перекрашивает волосы, но еще и пупок себе протыкает и делает заодно татуировку?
Сьюзен открыла рот.
– У Роксаны Тремейн татуировка? Bay, ни за что бы не подумала. – Сьюзен на минуту задумалась, а затем пожала плечами: – Хотя она вполне может носить тату и быть уверенной в том, что эта татуировка ее украшает. – Сьюзен подошла к окну. – Большинство знакомых мне женщин не могут безболезненно из брюнетки превратиться в блондинку и при этом продолжать выглядеть как… ну, как Рокси. Она красивая.
– Я не замечал.
Сьюзен презрительно на него посмотрела.
– Она принадлежит к тем немногим счастливицам, кто и без косметики отлично выглядит. – Сьюзен с сожалением покачала головой. – Поэтому ее трудно любить другим женщинам.
Ник придвинул кресло к столу и поставил локти на стол.
– Сьюзен, ты для чего-то сюда пришла или просто решила меня достать?
Сьюзен повернулась к окну.
– И то и другое. Тебе звонил мэр. Очередное сокращение бюджета.
– Ты шутишь! Нас уже урезали на двенадцать процентов. Дальше уже некуда.
– Я так ему и сказала, а он сказал, что нам всем придется затянуть пояса. Я сказала ему, что у нас и поясов-то нет, потому как нам пришлось отказаться от них во время последней серии сокращений бюджета, но моя речь, похоже, не произвела на него должного впечатления. – Сьюзен замолчала и посмотрела через плечо. – А вот и Рокси с братом.
Ник захлопнул папку и стиснул зубы. Проклятие, он ее не увидел. У Ника заныла шея. Он был зол на себя за то, что повел себя как мальчишка.
Ему плевать, просто любопытно, и все. Если у них с Рокси и было что-то общее, то это неприязнь к этому городишке. Здесь все и вся было расставлено по полочкам, всем и вся приклеены ярлыки. Рокси связывали по рукам и ногам амбиции ее матери и ее, Рокси, стремление к абсолютному совершенству, точно так же как его держала в плену всеобщая убежденность в том, что он плохо кончит и ничто не в силах го изменить.
Но в действительности кое-кто все же смог его изменить. Вернее, этих кое-кого было двое. Его больно ранило то, что Рокси его забраковала. Настолько больно, что у него возникло желание взяться за свою никчемную жизнь и направить ее в правильное русло. Вскоре он понял, что если хочет перемен, то должен все сделать сам и плевать на мнение других. По этой причине сразу по окончании школы он переехал к дяде в Атланту, где устроился разносчиком пиццы и поступил в колледж. И еще просто ради интереса пошел на курсы уголовного права.
Там он познакомился с детективом по имени Ли Парселс, который преподавал на этих вечерних курсах. Ли, суровый коп, проявил интерес к парню с проблемами, и именно Ли посоветовал Нику выбрать карьеру служителя закона.
Совет Ли оказался кстати. Ник перевелся в юридический колледж и через четыре года окончил его. Сразу после получения диплома специалиста по уголовному праву Ник поступил на работу в департамент полиции Атланты. Он жил и дышал работой, а вне дежурства слушал радио – криминальные сводки. В конечном итоге его взяли в группу Ли. Ник считал, что ему отчаянно везет. О лучшем он и мечтать не мог.
И Ли, готовый помочь мудрым советом, всегда был рядом. Он помогал Нику ориентироваться в коварных и опасных водах охраны порядка. Все шло очень хорошо до тех пор, пока Ли не встретил женщину по имени Барбара Томас.
В то время Ник подумал, что то была обычная полицейская операция: хозяин избил двалцатидвухлетнюю блондинку-стриптизершу на глазах у толпы распаленных мужиков. Ник принял вызов, искренне посчитав, что происшествие это так себе, не из разряда серьезных. После недолгого сопротивления подозреваемого задержали. Как раз в этот момент подъехал Ли. В том, что старший инспектор приехал на место задержания, не было ничего необычного. Ник тогда не придал этому приезду особого значения. Позже он с отчетливой ясностью припомнил этот момент.
Он припомнил, как Ли смотрел на потерпевшую и как она, округляя глаза, расписывала, как ее избивал босс, сильно сгущая краски. Ли взялся отвезти потерпевшую в больницу, а Ник отвез подозреваемого в КПЗ.
Лишь семь месяцев спустя Ник увидел в этом происшествии странные несообразности. Вывод был очевиден – Ли Парселс, коп, для которого оперативная работа была всем, коп, который следовал каждой букве закона, по уши влюбился в красивую искательницу приключений. К тому времени как их роман закончился, Ли уже успели предъявить обвинения в фальсификации улик, вмешательстве в ведение расследования и лжесвидетельстве.