Внутри опустошение, как будто невидимый жид выпил естество через соломинку привычки. Курить, пить, сидеть 'Вконтакте', даже убивать — плохо, когда включено в методическую систему. Надо почаще перетрясать себя, как погремушку. Иначе подстроишься под обстоятельства, станешь бегать по кругу, пусть даже твоя цель — этот круг разорвать. Надо греметь, как кастаньеты и жалить как пчела.Поэтому в автобусе я всегда выхожу не через ту дверь, в которую вошёл. Иногда кладу в компот ложку сахара, а иногда две. И я давно избавился от молотка, окрепшая рука должна привыкнуть к другим вещам.
Тюбик и я сидим у меня дома. Клавиатура занята троллингом. Сколько помоев вылили на Рашку и русский народ! Ведь благодаря этим упырям мы можем спокойно сидеть в тепле квартиры, пользоваться интернетом и пить дешевый квас с медовухой. Стоит в интернетах написать: 'Ветераны должны быть повешены как преступники!' и поднимается такое возмущение, такой крик, что сразу становится понятным, как кремлевским свиньям удаётся легко управлять покорной российской ордой.
Это даже не смешно — страшно.
Хотя я давно не весел, стянут в путы сомнения. Спрашиваю у Тюбика:
— Знаешь, я всегда задавался одним вопросом. Почему, когда множество сайтов и форумов пестрит рецептами изготовления бомб, взрывчатых веществ, кисы... почему реальных взрывов единицы? Причем, чуть ли не ежедневно, вокруг рецептов по производству взрывчатки идут споры, люди массово благодарят выложивших рецепты, обещают использовать полученные знания, но больше — ничего? Почему на форуме, посвящённом изготовлению взрывчатки, зарегистрирована пара сотен пользователей, но взрываются только мусорные урны? Герои прошедших подрывов посажены. Почему так? Выходит, многие, кто причисляет себя к национал-социализму это лжецы и позеры? На основании одного только этого наблюдения можно заключить, что девяносто процентов наших радикалов это балласт. Причём самая хреновая разновидность балласта — дерьмо.
Тюбик посмотрел на меня без всякой удали и хмуро произнес:
— А разве мы сами не такие?
Ответить 'да' было бы слишком печально, поэтому я промолчал. Жаль, Минус готовится к сессии, иначе бы четко всё определил. А он всегда мог найти нужные слова, чтобы вдохнуть в меня веру. Слишком много фраз, начинающихся на 'А'. Это опасный симптом. Я спросил:
— А (черт!) ты никогда не задумывался, почему такой популярностью пользуются литературные произведения или фильмы на расовую тематику, где главные действующие лица — это тайная и секретная организация, а главный герой могучий и бесстрашный боец, каждый вечер попирающий систему?
Тюбик по-прежнему молчал. Сумасшествие ушло, как не бывало. На кровати сидела обесточенная кукла человека. Безрадостный манекен, оживленный идеей, в которую он, похоже, сам до конца так и не поверил. Видеть весёлого и крикливого Тюбика в охватившем его унынии было настолько непривычно, что я потупился и сбивчиво произнёс:
— Потому что никто не хочет считать себя дерьмом. Все хотят верить в победу. Иметь надежду. Вся хотят причислять себя к невидимому и масштабному сопротивлению, когда на деле существуют малочисленные группы разрозненных подростков. Мы похоже на комаров, пытающихся насмерть закусать слона.
— И что? — спросил Тюбик, и я вижу сталь в глазах, — что из этого? Наша борьба лишена здравого смысла по определению. Мы мстим. Мстим!
— А тот, кому мы мстим, — спросил я горько, — хотя бы знает о нашем существовании?Мы сидели и молчали. Даже визг патриотов в интернете больше не веселил нас.
— Что мы сделали? Одно убийство, несколько раз прыгали на унтеров, наносили им тяжёлые увечья. Подожгли кабинет ментовки. Занимались уличным террором. За это время жиды успешно подтолкнули наш род к краю пропасти ещё на пару шагов. Реальных группировок, которые делают серьезные дела по пальцам перечесть. Великие герои взяты в плен. Почему мы окупаем своё бездействие видимостью деятельности? Я более чем уверен, что обыватель, по молодости пришедший к НС и убивший человека, до конца своей жизни считает, что его долг по спасению расы выполнен.
На сей раз Тюбик ответил очень серьёзно. В последствие такой тон я от него услышал всего один раз:
— А кто или что мешает нам делать серьезные дела?
— Ничего.
— Значит дело за нами, а не за другими.
В тот вечер, наплевав на все убеждения, мы с Тюбиком перепились медовухой. Ограбили на улице какого-то пьяницу, а потом бегали и кричали, что алкоголь губит русский народ. Я блевал в кустах, вскидывая руку, и орал что-то про славу противной мне России.