— Записка или, скорее, письмо Юрыся, а оно доказывает, что наш приятель ничего не понял, является прекрасным примером техники дезинформации. И нелояльности тоже. Немцы пытались нам подставить Ратигана… По многим причинам, о которых я не буду говорить. Не исключаю также и того, что информация о мнимых контактах Ратигана с абвером должна была еще больше усилить достоверность так называемых записей полковника Х.
Завиша молчал, пил водку и молчал. Это начинало его забавлять.
— Письмо Юрыся ты, конечно, получил от полковника Яна, — сказал он наконец. Теперь его уже ничто не могло поразить, и он совершенно спокойно воспринимал каждый удар.
— Тебя это удивляет?
— Меня ничто не удивляет. Даже твоя уверенность, с которой ты дисквалифицируешь автора информации.
Наперала пожал плечами.
— Ты все представляешь слишком упрощенно. Каждая информация тщательно исследуется. Что же касается полковника, то ты показал свою прямо-таки детскую наивность, и поэтому Ян вынужден был отказаться от твоих услуг. Подумай: что ты знаешь о его многочисленных контактах? Я тоже когда-то работал под командованием полковника, и можно легко себе представить, что мы оба могли бы оказаться рядом с ним. Я это говорю для того, чтобы ты понял. Чтобы действовать, нужно рассматривать все возможные варианты развития событий. Я говорю с тобой как с другом… Соотношение сил в приближающейся войне, если она, конечно, будет, явно не в нашу пользу. Предположим, что немцы блефуют, что вполне вероятно, но мы должны принимать во внимание и другой вариант.
— И поэтому ты посматриваешь в сторону Вацлава Яна?
— Снова ты все упрощаешь. Я предвижу возможность тех или иных решений, в том числе и персональных.
— Понимаю, — сказал Завиша. — Ты создаешь себе систему гарантий. Но в твоей системе есть бреши. Хочешь не хочешь, но ты связан только с одной концепцией, и у тебя нет шансов удержаться, если концепция погорит. Вот почему ты отмахиваешься от информации Юрыся.
— Я выполняю свои обязанности, — буркнул Наперала. — А ты знаешь, к чему стремится Вацлав Ян?
Завиша засмеялся.
— Понятия не имею, дорогой. Так, значит, для того, чтобы это узнать, ты столько мне наговорил?
— Я тебя не допрашиваю.
— Конечно. Мне это даже в голову не приходило.
— Вацлав Ян оказал мне доверие, передав полученное от тебя письмо Юрыся.
— Вот и спроси Вацлава Яна.
Наперала снова наполнил рюмки; сейчас он казался грустным и озабоченным.
— Дело не в полковнике, — сказал он. — Ты неправильно меня понял. Дело в тебе. Видишь ли, пока ты действовал в каком-то смысле по его поручению, все было ясно. Конечно, это не значит, — оговорился Наперала, — что я одобрял твои действия, но понимал их смысл. А в определенных обстоятельствах мог бы даже их принять. Да что тут говорить! Мы могли спорить, даже довольно резко, но ты оставался в наших рядах. Если бы ты тогда пришел ко мне, разговор выглядел бы иначе. А теперь? Зачем, Завиша? Какая цель того, что ты сейчас делаешь?
— Ничего я уже не делаю.
— Неправда. Ты не должен так со мной говорить. Скажи — зачем?
— Представь себе, что я хотел спасти одного парня, которого несправедливо обвинили в убийстве.
Наперала довольно долго молчал.
— Выходит, ты издеваешься надо мной, — сказал он. — Я думал, что мы будем говорить серьезно.
— Тебе мало одной этой причины?
— Речь идет о Зденеке, правда? Это дело полиции и суда, уж доверься им хоть немного. В процессе, основанном только на косвенных уликах, хороший адвокат может много сделать.
— Теперь ты издеваешься надо мной.
— Послушай… мы поговорим и о смерти Юрыся. Но постарайся быть хоть немного искренним со мной, потом будет поздно.
— Ага, угрожаешь!
— Прости. Ведь дело же не в том, что обвиняют якобы невинного коммуниста. В чем дело, Завиша?
— Именно в этом.
— Хорошо. Возможно, я принял бы это объяснение, если бы ты действовал один. Но ведь ты не один. От кого ты получил письмо Юрыся? Кто прятал его бумаги?
Завиша поудобнее устроился в кресле. И даже улыбнулся.
— Я думал, что ты знаешь, — буркнул он.
— Может быть, и знаю. Может, просто хочу тебя проверить. Надеюсь, что ты нам поможешь. Это важно для нас обоих.
Завиша встал; сначала лениво, тяжело, потом как будто сжался в комок, напряг мышцы и стукнул кулаком по столу. Рюмки подскочили, водка брызнула ему на руку.
— Еще один такой номер, и ты получишь по морде.
Наперала даже не дрогнул.
— Ты снова неправильно меня понял. Садись. Давай выпьем еще. Это не я начал выкидывать номера, а ты. И с самого начала совершал ошибки, хотя тогда у меня к тебе не было претензий, ибо все оставалось среди своих. Ты даже не догадался, почему Фидзинский нашел записку Юрыся. Ту, первую, конечно. В редакции. Тогда я перестал принимать тебя в расчет.