– Чем так воняет, твою мать? – не выдержал один из ППСников, морщась, и потянулся к оружию.
– Вы туда, ты за мной, – скомандовал Поляков и осторожно, чтобы не провалиться неизвестно куда, так как прогнившие доски не внушали ему никакого доверия, шагнул в одну из темных комнат.
Здесь царил полумрак – единственное окно было зачем-то заклеено газетами изнутри. Вонь в этой комнате была такая, что Поляков не выдержал и закрыл лицо предплечьем, утопив нос в складках куртки, чтобы не чувствовать жуткого смрада. Он уже догадывался, что найдет здесь. Щелкнул фонарик. Стоявший рядом ППСник вздрогнул и отшатнулся.
– Твою же мать! Фу, б… дь!
Луч яркого электрического света, пошарив по тесной комнатушке, наткнулся на старую, металлическую и пружинную, кровать. Под кроватью валялись пластиковые бутылки от пива. А на стареньком, успевшем покрыться слизью матраце лежал труп.
Вздувшееся и гниющее лицо. Подушка, вокруг которой лениво копошились насекомые. Футболка на груди, выжженная от упавшей сигареты – окурок все еще виднелся в складках разлагавшейся плоти.
– Меня сейчас… – начал ППСник, но не закончил и убежал. До слуха Полякова донеслись характерные звуки. Парня смачно вырвало.
Покинув комнату, Поляков переглянулся с ним и спросил:
– Группу с труповозкой вызовем или лучше сожжем тут все нахрен?
– Вы… серьезно?
– Нет. Проблюешься – звони в штаб.
Самым паршивым было то, что рейды в Яме только начались.
8
– Знаете, ведь, несмотря на многотомные труды, психология так называемого маньяка до сих пор не разгадана. Есть общие знаменатели, общие схемы, мотивы и механизмы, но мы очень далеки от того, чтобы понять – что, черт побери, происходит в их голове.
– Даже не знаю, нужно ли это, – вздохнула Катя. – Ладно, профессор, давайте отставим лирику. Что вы мне можете сказать по психологическому портрету нашего убийцы? Какой он и… кто он?
До звонка психиатра из городской клинической больницы, руководившего группой консультантов Следственного комитета, Катя с еще двумя следователями из их же отдела дежурила в Промышленном ОВД. Первых «клиентов» туда привезли около 11 утра. Потом ручеек задержанных и доставленных потек сильнее. Помимо групп, шныряющих по Яме, свою лепту внесли и сотрудники ДПС, умудрившиеся задержать на своих постах троих еще до обеда. Один из них волок в Яму похищенный им автомобильный аккумулятор, еще у одного с собой был пакет с марихуаной, а в кармане третьего обнаружились нож и два женских кошелька.
А потом ручеек стал потоком. С мелкой клиентурой – тех, кого брали с наркотиками, за драки, кражи и грабежи – разбирались сотрудники отдела дознания и следственного подразделения самого ОВД. Три следователя СК работали по персонажам, подпадавшим под их юрисдикцию. Серийный насильник, полгода находившийся в розыске. Выходец из Средней Азии, которого искали по всей стране за совершенное в Москве двойное убийство и который целых два года благополучно обитал в Яме. И другие. Поэтому звонку психиатра-консультанта Катя обрадовалась, как никогда.
– Ему около 40—50 лет, – начал эскулап. – Может и чуть больше, около 55 – учитывая все-таки, что он совершал первые свои преступления почти 20 лет назад. Его черты – психическая неуравновешенность, само собой, а также сексуальная неудовлетворенность, ненависть к женскому полу, к красоте, к молодости. Он сознательно планирует убийство. Нападая, старается как можно быстрее нейтрализовать девушку, а потом, насладившись ее унижениями, душит и насилует. Или насилует и душит. Возможно, и это, кстати, наиболее вероятно, делает все одновременно. Совершает насильственный половой акт в момент удушения.
Катя вспомнила о сестре. И почувствовала, как ее язык деревенеет. Не без труда она спросила:
– А глаза?
– Да, глаза, конечно. В детстве или в молодости он пережил какое-то потрясение, связанное с женским полом. Понимаете, когда-то женщина увидела его стыд, его боль, его незащищенность, и это послужило такой травмой, что ее отпечаток он несет всю свою жизнь. Не исключаю также, что он был каким-то образом разоблачен. Женщина или девушка, а может быть, группа женщин или девушек, увидели что-то постыдное. Что-то, чего не должны были видеть. И поэтому он выкалывает глаза своим жертвам. Таким образом он как бы прокручивает время вспять и заставляет их перестать видеть его унижение или его низкий поступок, свидетелями чего они – а для нашего убийцы каждая жертва воплощает кого-то из прошлого, ту, кто нанес ему травму – стали.