– Понял.
– Третье направление поиска: проверка старых, еще советских баз. Мы ищем след нашего маньяка в те времена, когда он был еще ребенком. Психиатры заявляют, что у него в детстве были эпизоды насилия. Сексуальное домогательство, изнасилование, в том числе кем-то из близких родственников, или что-то ужасное – насилие, убийство – чему он стал свидетелем. Что-то, из-за чего у него поехала крыша. Тогда он был ребенком, скорее всего, в возрасте от 3 до 10—12 лет. Соответственно, мы ищем все подобные случаи в этом временном промежутке. Тогда такие случаи фиксировались, каждое подобное событие было ЧП, и вся эта информация должна быть в базе. Все это – первый этап.
– А что дальше? – осведомился опер, которого Катя никогда раньше не видела.
– На втором этапе мы будем, во-первых, сверять все эти три списка и искать совпадения. А во-вторых, запрашивать информацию на каждую подходящую кандидатуру. В том числе в паспортном столе. У нас есть фоторобот, от него и будем плясать.
У Кати зазвонил сотовый. Взяв трубку, она увидела на дисплее имя абонента – «Поляков».
– Секунду, – Катя нажала кнопку ответа. – Слушаю, Сергей.
Поляков выложил все, что узнал сам. Если Заволокин запретил ему работать с информацией, это не означает, что с информацией работать не может никто.
– Сейчас я перешлю тебе телефон Рамили, – говорил Поляков. – Пригласи ее к себе, пусть даст официальные показания, поставит подпись. Потому что благодаря этой девчонке у нас есть ключ. Травма руки.
Катя сориентировалась – Поляков позвонил вовремя.
– Я как раз сейчас с ребятами из главка общаюсь. Могу попросить проверить все травмпункты и больницы.
– Так и сделай. Пять лет назад, вечером 18 февраля, нашему убийце вырвали кусок мяса из руки. Он должен был обратиться за медицинской помощью, в травмпункт или сразу в приемный покой. А может, и «скорую» вызвал, когда понял, что там все серьезно. Прошло всего 5 лет, все эти бумаги должны храниться.
– Поняла тебя. Спасибо, Сереж. Все сделаем.
– На связи, – попрощался он и положил трубку. Глубоко вздохнув, он нашел в ящике стола пепельницу, вырезанную из пивной банки, открыл окно кабинета и закурил.
Его нисколько не возмущала система круговой поруки. Законы, связанные с полицией, несовершенны настолько, что без нее работать нельзя. Что будет, если ты завел ценнейшего информатора, который может помочь тебе раскрыть десятки преступлений – но осведомитель наркоман, и в обмен на информацию ты должен снабжать его дозами героина каждый день? Такое бывает сплошь и рядом. У самого Полякова был такой стукач, пока не нарвался на нож в бессмысленной пьяной драке. Но если кто-то сдаст опера с наркотиками в кармане, ему не поздоровится. Увольнение и, возможно, условный срок обеспечены. Однако здесь речь шла о нормальной оперативной работе, которую не учитывают – потому что абсолютно не знают – те, кто рисует законы. Но история с дежурным, выгнавшим из отдела едва выжившую девушку, его возмущала до глубины души. Меру нужно знать. Тот дежурный потерял рамки. Поляков и не собирался раздувать скандал. Но черт побери, почему бы не найти этого сотрудника и просто не внушить ему одну простую мысль так, чтобы он запомнил ее навсегда: «Никогда так, скотина, больше не делай, потому что из-за тебя до сих пор на свободе находится серийный убийца»?
Поляков вернулся за стол. Включил компьютер. Тот загудел, загружаясь. В ожидании Поляков достал из кармана фоторобот маньяка. Разглядывая лицо врага, Поляков вспомнил бабушку Кирилла Фокина.
А что, если…? Нет, лицо на фотороботе не имело ничего общего с тем парнишкой из молодости в Яме. Но прошло столько лет… Поляков не видел Кирилла лет 17 – когда через год после страшного лета он устроился в ППС и перебрался в город. Сначала поселился в комнате милицейской общаги. А потом знакомство с будущей и теперь уже бывшей женой Женей, семья, ребенок… В Яме Поляков появлялся все реже, а если наведывался в поселок, то по служебным делам или повидать знакомых и родителей. Но Кирилла он больше не видел. С тех пор парень мог измениться, как угодно.
Вглядываясь в фоторобот, Поляков и сам поверил, что видит какое-то неуловимое сходство этой физиономии с тем парнишкой, взирающим на мир исподлобья, который бродил по улицам Ямы в то страшное лето 18 лет назад.
Неувязка была лишь одна. Тогда Кириллу было всего лишь 14 лет…
…Оставшись одна, Катя выдохнула. Опять второй приступ за неделю. И это несмотря на успокоительное, которое она пьет каждый день утром и вечером, чтобы держать в узде нервную систему. Именно от стрессов приступы учащались – это она изучила давно, жива и мирясь с ними последние 18 лет.