Мрачнея с каждой фразой, Белый медленно покачал головой.
– Я видел многое. Не авторитет, хотя на зоне со мной не связывались. Не слабак. Кишка не дрогнет, если надо что-то сделать. Но я человек, потому что… Потому что от некоторых вещей поджилки трясутся даже у меня. А ведь я убивал собственными, б… дь, руками. Но… – Белый поднял глаза на Полякова. – То, что лежит там… Те трупы. Кости. Червяки, копошащиеся внутри. Крысы, которые радостно пищат, когда ждут то, что недавно ходило и смеялось. Человек на такое не способен.
Поляков вздохнул.
– Ты видел их.
– С моего пригорка хорошо видно овраг. Несколько раз я видел, как эти типы на крутых джипах мотаются туда. Гасят фары. Они приезжают, когда темно. А через несколько минут уезжают. Зачем? Что-то прячут. Так я решил. Не дурак ведь, но почему-то прикинул, что там бабло или какие-нибудь брюлики. И один раз я решил сходить туда и поискать их. Вдруг найду. То, что я там увидел… Начальник, я за мокруху сидел. Допекут сильно – я и сейчас порешить могу. Но знаешь, та картина… Я не могу уснуть без рюмки водки, потому что вижу все это, когда решаю закрыть глаза.
Вот почему он нашел работу. Уголовник, о котором говорили, как о крутом и опасном отморозке, с которым лучше не связываться, узрел зло, по сравнению с которым оказался жалким щенком.
– Ты кому-нибудь говорил об этом?
– Кому? В Яме? – угрюмо хмыкнул Белый. – Чтобы однажды вдруг оказаться в том же самом овраге?
– Ты видел их? Кого-нибудь?
Белый ответил не сразу, пытливо косясь на Полякова. Опер решил уже открыть рот, чтобы напомнить Белому его собственные слова про зверей. В этот момент задержанный заговорил сам:
– Пару раз. На улице, когда их тачки проезжали мимо моих ворот. Тогда жара стояла, я сидел на скамейке и пиво пил. А тут они. Два дорогущих огромных джипа. Окна приоткрыты, музыку слышно. В передней около водителя сидел, высунув руку, тот хмырь. Он курил и улыбался. Улыбался, понимаешь? Он вез людей, которых убил сам, на съедение крысам – и улыбался.
Поляков приблизился к Белому, с нетерпением задав главный вопрос:
– Сможешь его описать?
– Зачем? – непонимающе нахмурился Белый. – У вас есть его описание.
Поляков на секунду предположил, что перед ним сидит сумасшедший, живущий в собственной реальности. Или гениальный актер. Как он может так говорить?
– Что?
– Внизу. В коридоре. Когда вы вели меня в наручниках, я видел его рожу. Там, на стене.
Поляков медленно поднялся. Вышел из допросной, едва не забыв закрыть дверь. Он двинулся по коридору – сначала медленно, но с каждым шагом все быстрее – к лестнице и спустился на первый этаж. Мимо шли уставшие, собирающиеся домой или только заступающие на ночное дежурство, сотрудники. Поляков рассеянно кивал им в ответ на приветствия, а сам почти бежал вперед, выискивая глазами место, где могла бы висеть фотография.
Когда человек год за годом работает в одних и тех же стенах, его глаз «замыливается». Человек перестает замечать предметы, окружающие его каждый день.
Например, огромный щит с надписью «Их разыскивает полиция» с ориентировками на находящихся в бегах преступников и пропавших без вести жителей Промышленного района.
Все ориентировки на щите были стандартными – формата А4 – распечатками с фотографией или фотороботом в центре и кратким словесным портретом и другими необходимыми данными под изображением. На центральном, самом видном месте информационного щита находилась ориентировка, по размеру превышающая остальные почти вдвое. Все было сделано для того, чтобы в глаза бросалась именно она.
«Разыскивается!», – гласил жирный заголовок аршинными буквами.
С ориентировки на Полякова смотрел фоторобот человека, подозреваемого в убийстве Натальи Марфиной, дочери мэра, и еще девяти убийствах. Тот самый серийный убийца, от которого пять лет назад чудом спаслась сбежавшая из Ямы Рамиля Даутова – девушка, прокусившая маньяку руку.
Твою мать, ошеломленно подумал Поляков.
9
– Надо поговорить.
Катя добралась до дома уже ночью. Сил не было ни на что. Как назло, двор был забит автомобилями до отказа – для ее малолитражки не нашлось ни единого пятачка асфальта на длинной, вдоль всех 12 подъездов, территории двора. Пришлось поступить так, как иногда делал Костя, проживший здесь десяток лет и приспособившийся под местные реалии – оставить машину под окнами квартиры.