– Он из Ямы. Вырос здесь. На четыре года младше меня.
Гапонов соображал быстро.
– Так-так. Он мог тебя узнать, как думаешь?
– Мне тогда 18 лет было… Я изменилась, но не настолько, чтобы…
– Вон оно что, – угрюмо кивнул шеф СК. – Теперь все понятно. Считай, что мы знаем имя убийцы мента. И теперь ясно, почему ты живая. Он приехал на посиделку со своими подельниками. Подъехал к нашей тачке и увидел тебя. Увидел и узнал… Пацан нервничать начал, за ствол схватился… А этот упырь его расстрелял. А тебя не стал. Пожалел.
Он сокрушенно покачал головой и выбрался из машины.
– Ефим Алексеевич! – Гапонов обернулся. – Что… Что со мной теперь будет?
– Ты сама все знаешь, Мазурова. С твоими проблемами… После того, что здесь стряслось… Тебе не место в следствии. – он поколебался и добавил перед тем, как захлопнуть за собой дверцу и уйти: – Соберись. Успокойся. Постарайся выспаться. Завтра у тебя будет непростой день.
Оставшись одна, Катя уткнулась лицом в ладони и тихо заплакала.
6
Катя вышла из здания городского отдела Следственного комитета РФ по региону. В руках была коробка с личными вещами, накрытая пакетом, чтобы мелкий моросящий дождь не залил ее содержимое.
Подойдя к машине, Катя отключила сигнализацию. Поставила коробку в багажник, захлопнула его и открыла водительскую дверцу. Перед тем, как сесть, она обернулась и в последний раз посмотрела на здание, которому отдала почти треть своей жизни.
Вот и все.
Сев за руль, она вырулила с парковочного места и, включив передачу, рванула вперед.
За два дня, прошедших с момента бойни в Яме, произошло многое.
Во-первых, Катю уволили. Точнее, она уволилась сама – по собственному желанию. Заявление оформили задним числом, и по документу выходило, что уволить ее из СК Катя попросила две недели назад. По всем бумагам выходило, что в закончившейся побоищем операции в Яме позапрошлой ночью Катя не принимала участия. Ее там просто не было. В машине сидел лишь молодой оперативник по имени Артем. Все – и следствие в лице Гапонова, и дознание в лице Шмакова – решили, что так будет лучше всего. Это была официальная информация, а значит, так было на самом деле.
И теперь Катя была свободна, как ветер.
Во-вторых, Кирилл. Его задержали под утро на выезде из города, когда он пытался скрыться на своей черной «Тойоте». Сработали сотрудники ГИБДД: их компьютер среагировал на регистрационный номер находящийся в розыске машины Кирилла, когда та промчалась мимо установленной в километре от поста камеры. За время, понадобившееся Кириллу, чтобы преодолеть эту тысячу метров, полицейские растянули шипы вдоль дороги, успели перекрыть проезд двумя машинами с включенными мигалками и схватились за оружие. Сопротивления Кирилл не оказывал. Может быть, потому, что посты были усилены – полиция продолжала работать в особом режиме – и на несущуюся по трассе черную «Тойоту» направили сразу четыре автомата.
Катя видела его фотографию. Кирилл за прошедшие годы изменился очень сильно. Он был плотным, крепким мужиком с квадратной головой и внушительной челюстью. С таким лучше не связываться. А еще чем-то неуловимым он походил на композиционный портрет – фоторобот – серийного убийцы из Ямы.
Что до руководства СК, то ни у кого не было никаких сомнений. Они взяли маньяка.
Неужели это действительно он, думала Катя, покидая навсегда здание СК.
Катя вспоминала подростка, который бродил, всеми отвергнутый, по улочкам Ямы. Дети и молодежь постарше, вроде Вали и ее подруг, обходили Кирилла за версту, считая дурачком. А потом начались убийства. Семь жертв, среди них и сама Валя.
Неужели это он…
Кирилл мстил за то, что девчонки показывали на него пальцем. Мстил за смерть матери. Психиатр настаивал, что толчком к паталогии у серийного убийцы чаще всего является сильнейшая детская травма. У Кирилла Фокина такая была. Повесилась его мать.
Повесилась, мысленно повторила Катя. А перед глазами проплывали – одна за другой – жертвы маньяка. Все они были задушены. Асфиксия, ставшая причиной смерти матери Кирилла, стала и способом убийства.
Неужели это он…
Те же самые мысли терзали и Полякова.
Два дня напролет, с утра до вечера, он отписывал бумаги и отвечал на вопросы следователей из комитета, которым поручили расследовать бойню в Яме. Вопросов к Полякову было много. Еще бы: из восьми оперов, принимавших участие в операции, погибли четверо. Пятый находился в реанимации в критическом состоянии, и никто не мог сказать, выкарабкается он или нет.