– И ты ещё по углам шкеришься, – только я сел, пошли обвинения. И совершенно ничего, что до этого мы лежали рядом? Или это типа так, не считается? Но он и сам что-то не рвётся к близости. А я боюсь (теперь тем более), что он и меня замарает мазью и ошмётками краски. Будет смешно. Не думаю, правда, что они тяжело отстирываются, но допустим.
– Как..
– Бревно, да?
Я просто не удержался. Мне надо было это сказать. Ах-ах.
– О, Господи, – недовольно закатив глаза, Артём мотнул головой. – Ты обиделся? Я про танцы говорил, ну же? Ты танцуешь, как бревно. Только танцуешь.
– Мало ли. Вдруг тебя это бесит, но ты молчишь, а потом типа случайно проговариваешься. И всё по Фрейду.
– Мы выясняли это в том году и выясняли, что всё нормально.
Кажется, Артёма немного разозлило то, что его слова переврали. Или как это сказать. Он же ещё вчера, сразу же, уточнил, что говорил про танцы. А тут я ему припоминаю, будто этого не было. Ну, ещё мы повторяемся. Артём ненавидит повторы в любом виде, м-м.. Особенно когда одни и те же темы мусолятся раз за разом, или люди задают одни и те же вопросы..
– А сейчас тогда что не так?
– Сейчас? – не понял он.
Я не особо хотел об этом говорить (потому что некоторые вещи было слишком мерзко проговаривать вслух), но раз уж начали, то надо было и закончить. Да и в любом случае, наверное, стоит поднять этот вопрос. Как бы только ещё хуже не сделать.
– Я думал, ты закончишь работать, и снова начнёшь. Ну. Вести себя как обычно. В плане секса. Но уже неделя прошла, а нихуя не было. Один раз не в счёт.
Артём даже бровью не повёл, как будто его вообще не удивляли и не смущали такие разговоры. Хотя, может, это я дебил, который будет смущаться от такого, и на самом деле это обычные вещи. Ну или Артём предвидел, что рано или поздно я об этом заговорю. Или, может, даже ждал..?
– Вообще-то, – после недолгой паузы всё же выдал он, – я жду, когда ты не выдержишь.
Сперва мне даже показалось, что я что-то не так расслышал или недопонял. Потом стало понятно, что всё так, и Артём правда это сказал. Пиздец.
– Я бы хотел, чтобы ты первым выразил желание. Но, раз уж я всё-таки сказал тебе, то смысла больше нет. Можешь не париться.
Да конечно, ага. Так я и засобирался. Не париться.
Блять, ну серьёзно? Он ждал инициативы от меня? Сказать бы, что о таком предупреждать надо, но это глупо. Инициатива на то и инициатива, чтобы тебя никто об этом не просил даже. Да, а ты как всегда всё проебал.
Нет, ну я думал, что он не хочет или не в настроении. Что мне ещё оставалось. Типа, как раньше всё было, что мы чуть ли не каждый день ебались, и как стало сейчас, даже после того, как Артём перестал работать. Явно же что-то не так? И о чём я должен был думать? Что Артём сам не хочет или не может. Это логично, как по мне.
Кого бы ещё интересовали мои тупые оправдания, ага. Просто это так смешно. И так грустно одновременно. Вот что Артёма точно во мне не устраивает, так это моя пассивность. Нихуя от меня не дождёшься. Никакого внимания, ни приятных слов, что бы это ни означало, ни каких-либо действий. Всё вечно самому надо делать, всё предлагать, всё высказывать. Вот он потому и блядует, потому что другие люди, в отличие от меня, не такие зашоренные и могут нормально общаться и.. “Обеспечивать”, скажем так, человека всем ему необходимым. А я только сижу и ною. И ведь даже после произошедшего ничего не изменилось. Ничему меня жизнь не учит. Ясное дело, Артём так снова загуляет. А я опять буду сидеть и плакать. Звучит как план.
– Это мы тоже обсуждали.
Я не то чтобы хотел оправдывать своё поведение – я признавал и прекрасно понимал, что я мудак, – но просто хотелось напомнить. Что вопрос о моей безынициативности уже поднимался, и не то чтобы мы что-то решили, но я говорил, с чем Артёму придётся столкнуться, и даже не единожды. Ещё в самом начале, когда мы даже не встречались, было обозначено, что я из себя представляю. Артём знал, на что идёт. Ни разу не повод мне и дальше быть таким обмудком, конечно. Но всё же.
– Да-да, я помню, – Артём подвигал рукой в воздухе. – Ты говорил, что боишься делать что-либо, потому что вдруг я не хочу, и это разозлит меня или создаст неловкую ситуацию. Но есть такая хуйня.
Усевшись, он с усмешкой оглядел меня и продолжил спустя какое-то время:
– Ты мне нравишься. Не только как человек, но и как парень. Ты привлекаешь меня физически. Не знаю, правда, говорит ли тебе это о чём-то и одинаково ли мы это понимаем.
Я ждал, когда он назовём меня ебанутым или как-то по-другому оскорбит, но этого так и не произошло. Артём точно не в порядке.
– И тебе надо о-о-очень постараться, чтобы подобрать не тот момент. Ну, по крайней мере, я думаю, что ты не настолько.. Нечувствительный к состоянию других. Ну вот сейчас, например. Последние недели две, я думаю, или полторы. Если бы ты зажал меня где-нибудь на кухне, я бы явно не слился из-за плохого настроения или потому что не хотел бы.
Да, зато если бы слился, у меня бы потом была травма на всю жизнь. Как после того раза, когда тебе не понравилось, как я тебя обнял, и мне теперь страшно даже с людьми обниматься. Вернее, делать это первым. Обнимать в ответ ещё ладно. Но самому подойти и обнять кого-то? Боже, упаси. А вдруг они охуеют с того, какая я мразь и больше не захотят меня даже видеть? Лучше уж тогда вообще ни с кем нахуй не обниматься, чем так.
– Или у тебя это после того раза? – Артём как будто мои мысли услышал. – Да? Из-за того, что я наехал на тебя?
Это нельзя было назвать наездом – Артём просто поделился ощущениями, – но неприятно мне было однозначно. Честно говоря, я даже не помнил момента, о котором мы сейчас говорили – мне о нём рассказывал так же Артём. Будет пиздец смешно, если ему на самом деле приснилось, а я теперь извожусь тут из-за хуйни. Но выяснять это было глупо. Может, я был пьян в тот момент – вообще хуй знает. Но суть была в чём: я обнял Артёма, и это было так по-уёбищенски, так тупо и неловко.. Вот как с рукопожатием, когда вы никак не можете сгруппироваться и сделать всё нормально, или когда вы с каким-то человеком на улице не можете разобраться, кому и в какую сторону надо отойти, чтобы вы оба не впечатались друг в друга. Вот примерно так же ужасно я тогда его обнял. Я, повторюсь, вообще не помнил, когда это у нас такое было, но вполне возможно, что я просто забыл (ну да, чтобы не вспоминать это каждый вечер перед сном). Зато Артём понял, как надо ценить знаки внимания от меня. Потому что их не дождёшься, и те, на которые я всё-таки осмеливаюсь, надо не комментировать и выискивать их недостатки, а принимать, как должное. Мда, я слегка утрировал его вывод сейчас. Но не суть важно. Я всё равно не стал чаще обнимать его, что говорить о других проявлениях внимания. Артём точно меня возненавидит в самом скором времени.
– Да не то чтобы, но.
– Но? Блять, я уже миллион раз пожалеть успел, что рассказал тебе об этом. Лучше бы радовался тихо, но нет же, блять. Захотелось рассказать. Долбоёб тупой.
Да, в общем-то, я тоже молодец. Нехуй было лезть, если не умеешь. Кто бы, правда, знал, что можно не уметь обниматься, но хотя бы.. Нет, нет. Я хотел сказать, что хотя бы я опозорился перед Артёмом, а не перед кем-то другим, но что в этом должно меня утешить? Типа, что перед Артёмом можно позориться, сколько влезет? Да вот как раз наоборот, перед ним не стоило бы. Он, конечно, меня терпит, но это что, повод ему все свои недостатки демонстрировать? Что я вообще несу.
– Один раз сказал человеку, что он не умеет обниматься. Теперь он вообще что-либо делать боится.
– Ну а вдруг на меня потом и из-за этого быканут. Хули ты такой мудак, даже элементарного нормального сделать не можешь.
– Я говорил не так и не это имел в виду.
– Я в общем.
Мне-то прям весело выслушивать эту хуйню. Просто подумать только: каким чмом надо быть, чтобы даже не уметь обниматься? Что, блять, и для этого нужно скилл прокачивать? Я хуею. И понятное дело, что ты потом не захочешь вообще ничего делать. Потому что нахуй надо. А вдруг я и это делаю как-то не так? Сколько вообще вещей в жизни я делаю неправильно, сам того не осознавая? Мне страшно узнавать. Потому что если это опять будет какая-то хрень, которую делают все и повсеместно, и никто ни на кого не наезжает из-за того, что это “всрато”, то я опять захочу умереть. А мне не надо. И так жизнь не сахар.