- Эй, приятель, прошу прощения. Я не хотел сказать, что я...
- Нет, все в порядке. Мы в самом деле рады, что нашли тебя. Без тебя у нас сегодня вовсе не было бы прыжков. Мы очень тебе признательны за то, что ты приехал и сделаешь это вместо нас.
Пол мгновенно понял, в чем дело, и поспешно принес парашют и шлем Стью.
- Да нет, я, пожалуй, не стану. Я уже понял насчет ветра, - сказал тип, махнул рукой и быстро отошел к своей машине.
Вся эта сцена была разыграна как по нотам, - настолько хорошо она получилась, - и я решил приберечь этот метод на случай, если снова придется отбиваться от недовольных зрителей, жаждущих увидеть прыжок с парашютом.
- А что бы ты сделал, если бы он не отступил? - поинтересовался Стью. Что, если бы он сказал, что хочет прыгнуть?
- Я бы сказал: "отлично" - и непременно воткнул бы его в этот парашют. Да я был готов поднять его в воздух и вышвырнуть за борт.
Какое-то время люди сидели в своих машинах и наблюдали, не желая двинуться с места, пока к ним не подошел Стью.
- Смелее, отправьтесь полетать! - сказал он в одно из окошек. - Райо, вид с воздуха! Фигура внутри покачала головой.
- Лучше я посмотрю на это с земли. й Если это типичные нынешние развлекательные полеты, подумал я, то мы пропали; добрые старые дни действительно ушли в прошлое.
Наконец, примерно в половине шестого, подъехал бесстрашный пожилой фермер.
- У меня хозяйство в двух милях отсюда. Прокатите меня туда, я взгляну на него с высоты.
- Непременно, - ответил я.
- Во что это мне обойдется?
- Три доллара наличными, в американских деньгах.
- Тогда чего мы еще ждем, молодой человек?
Ему было никак не меньше семидесяти, но он буквально прожил этот полет. С развевающимися на ветру белыми как снег волосами он показывал сначала куда лететь, потом где снизиться над домом и амбаром. Ферма была такой же аккуратной и хорошенькой, как на рекламном плакате для путешественников по Висконсину: яркая зеленая трава, ослепительно-белый дом, ярко-красный амбар, ярко-желтое сено на сеновале. Мы сделали два круга, заставив выбежать на траву какую-то женщину, машущую рукой. Он отчаянно замахал ей в ответ и продолжал это делать, пока мы летели обратно.
- Полет был хорош, молодой человек, - сказал он, когда Стью помог ему выбраться из кабины. - Лучше потратить эти три доллара я бы не мог. В первый раз я побывал в воздухе на такой вот машине. Вы теперь заставили меня пожалеть, что я не сделал этого намного раньше.
Этот полет дал хорошее начало нашему дню, и после него и до самого заката я не покидал кабины, оставаясь на земле ровно столько, сколько надо было, чтобы посадить новых пассажиров.
Стью быстро постиг кое-какие секреты психологии пассажиров и начал их спрашивать: "Как вам это понравилось?", когда те выходили из кабины. Их явное удовольствие и безумный энтузиазм убеждали сомневающихся рискнуть и отправиться в полет.
Несколько пассажиров подходили после полета к моей кабине и спрашивали, где они могут научиться летать и сколько могло бы стоить обучение. Правы были Эл и Лорен, считая, что мы могли кое-что сделать для летного дела в Райо. Еще один самолет, припаркованный у посадочной полосы, увеличил бы частоту полетов на 25 процентов, три самолета удвоили бы эту цифру. Но таковы уж бродячие пилоты - в один день прилетают и улетают, и мы так никогда и не узнали, что происходило в Райо после нашего отлета.
Солнце садилось все ниже. Мы с Полом ради забавы взлетели еще раз, чтобы полетать строем, и видели, как внизу, на темных улицах, понемногу загораются огоньки. Когда мы сели, подруливать пришлось в почти полной темноте, и мы чувствовали себя так, словно работали гораздо дольше, чем полдня.
Мы зачехлили самолеты, уплатили по счету за горючее, и в тот самый момент, когда мы все уже упаковались в спальные мешки, а Стью выбрался по просьбе старших товарищей из своего мешка, чтобы выключить свет, я заметил глаза-бусинки, следящие за мной из-под ящика с инструментами у двери.
- Эй, братцы, - сказал я. - У нас тут мышка.
- Где ты видишь мышь? - спросил Пол.
- Яшик с инструментами. Под ним.
- Убей ее. Врежь ей ботинком, Стью.
- ПОЛ, АХ ТЫ КРОВОЖАДНЫЙ УБИЙЦА! - завопил я. - Никаких убийств в этом доме! Только возьмись за этот ботинок, Стью, и тебе придется иметь дело и со мной, и с этой мышью.
- Тогда выгони ее куда-нибудь, - сказал Пол, - если тебе уж так этого хочется.
- Нет! - заявил я. - Малышка заслуживает того, чтобы иметь крышу над головой. А как бы тебе понравилось, если бы кто-нибудь выгнал тебя на холод?
- Снаружи не холодно, - брюзгливо заметил Пол.
- Дело здесь в принципе. Она была здесь до того, как мы сюда прибыли. Это больше ее место, чем наше.
- Ладно, ладно, - сказал он. - Оставим мышь здесь. Пусть по нам бегает. Но если она станет бегать по мне, я ей врежу!
Стью послушно выключил свет и снова зарылся на полу в свои кушеточные подушки.
Какое-то время мы еще поговорили в темноте о том, какие у нас добрые хозяева, да и вообще весь городок, если на то пошло.
- А ты заметил, что мы здесь не катали ни одной женщины, или почти ни одной? - спросил Пол. - Среди пассажиров была всего лишь одна женщина. А в Прери их у нас было полно.
- Мы там и денег целую кучу заработали, не то что здесь, - сказал я.
- А что, кстати, у нас там вообще получилось, Стью? Он выдал нам статистику.
- Семнадцать пассажиров. Пятьдесят один доллар. Само собой, девятнадцать мы истратили на топливо. Так что... - он помолчал, занимаясь подсчетами, - на сегодня примерно по десятке на брата.
- Неплохо - сказал Пол. - Десять зеленых за три часа. В будний день. Получается примерно пятьдесят долларов в неделю, со всеми расходами, кроме питания, и это без субботы и воскресенья. Ого! Да этим можно зарабатывать себе на жизнь!
Мне очень хотелось ему верить.
ГЛАВА 5
НА СЛЕДУЮЩЕЕ УТРО первым делом загорелся Пол Хансен. Он полностью закупорился в своем спальном мешке, а из верхней его части, как раз из-под краешка его шляпы вилась струйка дыма. - ПОЛ! ТЫ ГОРИШЬ!
Он не пошевельнулся. После короткой напряженной паузы он ответил:
- Я курю сигарету.
- С самого утра? Еще до того, как подняться? Парень, я уж было подумал, что ты горишь!
- Послушай, - сказал он, - не доставай ты меня с этими сигаретами.
- Ладно, извини.
Я обвел взглядом помещение, и с этой низкой точки оно больше было похоже на давно не чищенный мусорный ящик, чем когда-либо. В центре комнаты стояла чугунная дровяная печка. Выбитая на ней надпись гласила "Теплое утро", а вытяжные отверстия смотрели на меня глазами-щелочками. Впечатления особого уюта эта печка на меня не произвела.
Вокруг ее чугунных ног по всему полу валялись наши запасы и экипировка. На одном из столов было несколько старых авиационных журналов, календарь компании, производящей инструменты, с очень старыми фотографиями девиц, запасной парашют Стью с прикрепленным к нему альтиметром и секундомером. Непосредственно под ним находилась моя красная пластиковая сумка для одежды, застегнутая на молнию, с прогрызенной в ней дырой размером с четвертак... В МОЕЙ ОДЕЖНОЙ СУМКЕ БЫЛА ДЫРА! Не одна неприятность, так другая.
Я соскочил с постели, схватил сумку и расстегнул замок. В сумке под бритвенным прибором, джинсами и пакетиком бамбуковых ручек лежали мои неприкосновенные запасы: плитка горького шоколада и несколько пачек сыра с крекерами. Один квадратик шоколада был наполовину съеден, исчезла также одна сырная прослойка из пачки крекеров с сыром. Сами крекеры остались нетронутыми.
Мышь. Та самая вчерашняя мышь, сидевшая под ящиком с инструментами. Мой маленький приятель, чью жизнь я спас от зверства Хансена. И эта мышь сожрала мой неприкосновенный запас!
- Ах ты тварь! - яростно пробормотал я, скрипнув зубами.