- Обиженный на весь мир ребенок, заточенный в теле взрослого мужчины. Опасное сочетание, из которого получится весьма мощная бомба. Думаю, ничего хорошего не выйдет из того, к чему стремится этот ваш безумец Тофро̀н. Он одержим, ему нужно быть постоянно в погоне за чем-то, так что считаю, такой человек не остановиться на одном лишь объединении королевств. Это просто смешно! Жажду крови не утолить…, мне это очень хорошо известно…
- Я с тобой согласен, чужак, но вся чернуха заключается не только в его целях, а в безумии, которым он окропил свои земли. Нам пока не известно, как это вышло, с помощью какой магии, божеств или их жрецов, но люди там не люди. Они ходячее оружие, ждущее команды по целенаправленному действию. Их глаза…, Боже…, он поработил не только свое войско, но и целую часть народа Илпрѐев. Порой, в бой идут даже дети.
- Да…, дети. Их присутствие на войне с последующим умерщвлением окончательно выкапывает из кожаного тела остатки человеческой души, - Брюс даже поперхнулся, проглядывая некоторые из его воспоминаний, связанных с таким делом. – Так что с Да̀бургом?
- Ничего. Мы для Тофро̀на – это ничего. Он считает нас неполноценными, так как Боги не одарили нас никакими способностями, мы для него чужаки, которые просто стоят у него на пути к цели, почему он и готов свести нас с лица земли, как винное пятно со своих меховых одеяний. Ведь именно за колонией Да̀бург лежит дорога, способная привести его к обоим королевствам…, как и к власти. По одиночке он разобьёт братьев, правящих там.
- Был у нас в мире примерно похожий подонок, погубил немало народа, их семей, как и саму планету частично… Надеюсь, что ваш Тофро̀н кончит так же.
- И как звали вашего безумного короля из твоего мира?
- Гитлер. Адольф Гитлер.
4
Вьетнам давно закончился, как и давно минувший политический конфликт, но из-за неподготовленности к запредельному градусу свежего Фѐджа, снова пришлось полетать на вертолетах, но без уши дробительного звука несущих винтов. Брюс все еще мог держать себя на ногах, все равно ощущая, что, если захочет подняться, дастся ему это с трудом. Проглядывая каждый атом костра, освещавший задумавшего неладное Ру̀хура, Уолкер заковал себя в цепи зыбучего, как пески, сверления одной точки. Что было в этих глазах, где отражался танцующий костерчик? К чему вел этот взгляд на 2000 ярдов? В прошлое. Думается мне, ответ прост до ужаса. Ужаса, какой только может ощутить солдат, припомнивший под леденящим сводом тьмы те самые кошмары, развернутые перед ним войной. Для кого-то на ней и самому приходилось быть ходячим кошмаром, а подразумевает это выполнение очень грязной работенки. Почему-то, хотя даже очень очевидно, Брюс начал предполагать, что ожидающее его приключение, заставит снова омыть руки по локоть в крови, а покрытую язвами душу прогнить сильнее и стать куда более мрачным местом, чем самые темный пещеры Нифзу̀ры, таящие страшные секреты ее увлекательной истории.
Ру̀хур бесследно протянул руку к ножне меча, так, что заметили это только Боги. Заклепка сошла на нет так тихо, будто бы в действительности не издала никакого звука. Следы выдавливались на мирной траве, оставляя злобно настроенные вмятины, ведь вели они тех людей, что его оставляли, к Брюсу. Ничего не подозревающий, он перебирал желеобразный мозг, пытаясь починить травмированные увиденным извилины, в такие моменты ему удавалось заниматься этим достаточно хорошо, чтобы отсрочить безжалостное и болезненное чувство совести. Привлечь его внимание сейчас достаточно сложно, однако сноровка настоящего воина всегда при нем, как и при каждом из тех, кто здесь присутствует, как воин, или тот, кто хочет просто выжить и защитить свои дома. По неволе два последних вида мотивации бесспорно сделают из человека воина, кем тот и останется до конца дней своих, если жизнь не сведется на нет во время битвы.