— А дальше?
— А дальше мы в действии «фауст» проверили. Здорово бьет, ничего не скажешь. Недаром в рекламных инструкциях, которые были в ящиках, говорилось, что вот, мол, новое необычное оружие, которое спасет немцев от большевистских танков…
— Ха, спасет! Спасет их только полная капитуляция и ничего больше…
— И все же есть в тех штуках кое-что заслуживающее внимания. Правда, и недочеты имеются! Недаром Главное артиллерийское управление распорядилось разработать советский образец ручного противотанкового гранатомета. И поручено это нашему Борошневу.
— А я бы тоже с удовольствием поучаствовал.
— Ничего, нас ждут не менее интересные дела.
В начале августа комиссия прибыла в тыловые подразделения шестидесятой армии. На западе непрерывно грохотала канонада — там, за Вислой, шли кровопролитные бой за сандомирский плацдарм, занятый советскими войсками, который немцы очень хотели вернуть себе.
Клюев и Салазко вышли размять ноги после долгого пути. Навстречу им, от горных отрогов, наползала гроза. Высокое, белесоватое небо с мелкими завитками облаков — точно разрывы зенитных снарядов по невидимому самолету — и сизая, оттенка махорочного дыма, огромная туча, сливающаяся своим нижним краем с горизонтом… То и дело грохотали раскаты грома.
— Как прекрасно! — вырвалось у Клюева. — Словно природа объявила войну войне: негодует, показывает свою мощь и силу.
— Здорово вы подметили, — с радостью согласился Салазко. — И каждый гром — будто орудийный выстрел. Сейчас попробую угадать калибры… О. слышите? Это явно — семьдесят шесть миллиметров… А теперь? Это же гаубица, сто двадцать два… А теперь не иначе, как двести три долбанула!
Салазко был оживлен, словно мальчишка-курсант артиллерийского училища, первый раз выехавший в лагеря и старающийся именно по-военному, по-артиллерийски воспринимать грозу, А Клюев слушал, отечески улыбаясь, и не прерывал его восторженный монолог.
Наконец хлестанул дождь — сильно, отвесно, и почти сразу же в туче образовались промоины, в которые вылезли куски ярко-синего освеженного грозой неба. А туча уходила куда-то за голову, все больше и больше разваливаясь, и хвосты ее превращались в белые, удивительно мирные облака.
Потом навалилась жара. От наполненной влагой земли тянулись к небу душные испарения. Стояло сизое марево, расслаблявшее, размагничивавшее всех непривычных к сюрпризам этого края. Комиссия, разместившись в юрких «виллисах», выехала по маршруту Синдюшев — Ропщица на поиск следов Фау.
Вскоре более или менее нормальная дорога кончилась. Сопровождавший комиссию проводник — переводчик из числа местных партизан — сказал, что теперь придется идти пешком через лес. Он оказался основательно заросшим кустарниками, мелким подлеском. Клюев часто наклонялся и что-то срывал.
— Что это вы нашли, Алексей Игнатьевич? — полюбопытствовал Салазко.
— A-а, детство вспомнил, — усмехнулся Клюев. — Глядите: ежевика, да такая спелая, вкусная… Попробуйте.
— Действительно вкусно! Вот она наша первая полезная находка. — И Салазко набил полный рот крупными сочными ягодами.
Порой они замечали в зарослях вроде бы норы или же входы в землянки. Проводник, не останавливаясь, махал в их сторону рукой:
— То наши схроны!
Наконец выбрались к большой поляне. Впереди показались развалины нескольких зданий и пара приземистых бараков, кое-как сколоченных из кусков дерева, обрезков фанеры и картона. Проводник заглянул в один из них, в другой, и из бараков к ним потянулись старики, женщины, ребятишки, одетые буквально в рубища. Осунувшиеся лица, робко глядевшие глаза…
— Вот, спрашивайте их, — сказал проводник. — Эти могли что-то слышать либо даже видеть.
— Видел ли кто-нибудь из вас запуски ракет или снарядов тут неподалеку? — спросил председатель комиссии.
Проводник перевел. Ответом было молчание.
— Ну, если никто не видел, может быть, хоть слышали? — продолжал генерал. — Ведь фашисты здесь много раз испытывали свое новое оружие! Звук у него должен был быть сильным, далеко слышным…
Опять молчание.
— Почему вы не хотите нам помочь? Красная Армия вызволила вас от фашистов, гонит их дальше. Скоро вся Польша будет свободной. А вы не хотите рассказать нам о том, что здесь было!
Но и на этот раз люди молчали. Тогда проводник попробовал сам поговорить с ними. Безуспешно.
— О ницем невям…
— Не розумием…
— Як бога кохам…
— Езус-Мария… — шелестело со всех сторон.