— Даже не пытайтесь, — будто бы не имел никакого отношения к моему падению, сообщил он, не отказывая себе в возможности обхватить мою талию, а после и оценить наполнение лифа. Увы, секрет моих форм не крылся в корсете или подложенных подушечках, а потому я нехорошо прищурилась, даже сквозь ткань чувствуя прикосновения потерявшего всякий стыд мужчины.
— Настоящая, — хмыкнул он, не делая попыток убрать руки. Хотя нет — только одну убрал, да и та, впрочем, тут же нашлась у меня на бедре, если точнее — в районе ниже талии.
Я сжала зубы, понимая, что противопоставить что-то произволу инквизитора не могу. Точнее — могу, но это будет последнее, что я сделаю в качестве честной горожанки Эвильен Тронс, ибо далее мои действия, готова пять золотых поставить, будут классифицироваться как нападение злокозненной ведьмы Тронс на представителя власти при исполнении. За что последняя будет задержана на месте и привлечена к ответственности. Увы, иллюзий о своей дальнейшей судьбе я не питала.
— Я буду жаловаться, — процедила сквозь зубы. Вышло не слишком грозно, очень уж покраснели мои щеки и дыхание от волнения перехватило.
А инквизитор будто бы забавлялся. Кончиками пальцев провел по разгоряченной коже, от ключицы до подбородка, зарылся пальцами в волосы, наклонился ближе, обдавая меня своим дыханием. И если бы оно было смрадным! Нет, морозная свежесть, будто специально перед представлением зубы чистил.
Представление…
Я успела ухватить последнюю мысль за самое окончание и настойчиво потянула на себя. Ранее не приходилось иметь дело с настолько высокопоставленными представителями контроля за одаренными, а потому и про их методы я ничего не знала. В обычной-то управе просто сажали на скамеечку за решеткой и ждали: либо пока раскаешься, либо пока место понадобится кому-то более опасному. Потому больше двух часов я в управе не проводила. Да и то — по малолетству, пока силу свою глушить не научилась.
А сейчас… Я хотела было подумать что-нибудь умное, но наглые пальцы инквизитора начали поднимать подол, ощупывая лодыжку, скользя по голени и подбираясь к самому главному — пристегнутому к бедру — увы, с внутренней стороны, отчего моя походка была сродни уточке — еще одному незаконному зелью. Подобного произвола я допустить не могла, даже зная, что намерения у инквизитора самые благие — как никак обыск проводит.
— Ааааа! — завопила я на все здание, отскакивая назад и больно — аж искры из глаз посыпались — ударяясь спиной о дверной косяк.
Маг поморщился и щелкнул пальцами, на корню обрывая мой концерт.
— Проходите в кабинет, Эвильен. — Он отступил в коридор, перекрывая мне путь к отступлению. — Продолжим наше знакомство внутри.
Я отчаянно покачала головой, раз уж права на крик, как и на любое другое вербальное проявление недовольства, меня лишили. Сложила на груди руки — и тут же пожалела. Талия и все, что ниже, оказались беззащитны.
Хмыкнув, инквизитор сжал мои бедра, отчего я бы застонала от боли, если бы могла, — бутылек впился прямо в кожу — и переставил на пол кабинета.
Дверь грохнула, как крышка гроба моей свободы.
— Раздевайтесь, Эвильен, — приказал мужчина, занимая единственное — видимо, чтобы гости не расслаблялись, — кресло.
Я покачала головой, хотя после его «объятий» хотелось задрать юбку и растереть пострадавшую кожу. Но не в присутствии же мужчины этим заниматься! Я все же честная девушка, пусть и не совсем чистая на руку. Но сама своих услуг я никому никогда не навязывала. Так пусть и запишут в протоколе!
— Запишем, не волнуйтесь, — заверил меня маг, одаривая довольной улыбкой. — Но об услугах хотелось бы подробнее. Как много, как часто, все ли клиенты остались довольны?
Улыбка мужчины стала по-настоящему похабной. Он словно меня не в незаконном ведьмачестве и алхимии обвинял, а в других менее квалифицированных, но более оплачиваемых услугах. Но не это заставило меня покраснеть, а после побледнеть, сравниваясь цветом лица с мундиром собеседника.
Я вслух сказала о протоколе, а значит могла и о…
— Вопросы вашей невинности меня не волнуют. Только невиновности, — подтвердил худшие мои опасения маг, не оставляя без внимания моих покрасневших щек. — Доставайте уже, что у вас там припрятано. Иначе мне придется вам помочь. И не сказать, чтобы я был этим огорчен. Скорее наоборот.