Хотя эти «знаменитости» находились в основном в Европе и Америке, их деятельность не ограничивалась этими географическими рамками. Коллективно отвечая за издание политических трактатов, эссе, беллетристики и поэзии, многие из них также занимались выпуском периодических изданий: Arbeter Fraynd (Рокер), Associazione (Малатеста), Freedom (Кропоткин), La Questione Sociale (Малатеста), Le Révolté / La Révolte (Кропоткин/Грав), Liberty (Такер), Mother Earth (Гольдман). И это лишь верхушка айсберга53. Обширная программа публикаций вкупе с глобальной инфраструктурой распространения и возможностью оперативно переводить оригинальные произведения на разные языки обеспечила авторам выход на широкую международную аудиторию. Труды Кропоткина были переведены не только практически на все европейские, но и на японский и китайский языки54. Его работы регулярно публиковались в отдельной серии, на них выходили рецензии в неанархистских журналах о культуре, а также в анархистских и рабочих газетах от Лондона до Крайстчерча в Новой Зеландии.
Следуя путями миграции, когда добровольной, а когда и вынужденной, группы анархистов-эмигрантов создавали клубы и общества, которые, даже будучи изолированными, становились центрами сложной сети транзитных и контрабандных маршрутов для доставки книг и брошюр. Личные встречи, случайные знакомства и дружба также способствовали широкому распространению идей. Регулярно отправляясь в дальние лекционные туры, анархисты приносили свои политические убеждения в новые места. Чтобы исправить распространенные заблуждения и мобилизовать поддержку анархистских инициатив, они публиковались в журналах, ориентированных на рабочих и интеллигенцию. Классикой в этом смысле стали тексты Малатесты («Среди фермеров» (Fra Contadini)), Кропоткина («Воззвание к молодежи») и Толстого («Рабство нашего времени»). Историк китайского анархизма Ариф Дирлик отмечает, что «Воззвание к молодежи» Кропоткина привело к «обращению… многих молодых [китайских] радикалов в анархизм»55 в первых десятилетиях ХХ века. Рикардо Флорес Магон считал «Хлеб и волю» Кропоткина «своего рода анархистской библией». Эта работа вдохновила его самого на участие в организации коммун в Мехикали и Тихуане во время революции 1911 года в Нижней Калифорнии56.
Подход анархистов к истории своего движения также ослаблял анархический евроцентризм. Кропоткин считал, что анархизм — это политика народа, а движения, возникшие в XIX веке, представляют собой всего лишь современные проявления той политики, которую можно обнаружить в любом уголке мира и в любом историческом периоде. Анархическая мысль, утверждал он, появилась задолго до выхода книги Прудона «Что такое собственность?» и возникновения европейских анархистских движений в 1870-х годах. Отстаивая свою позицию, Кропоткин отвел центральную роль в анархизме принципам индивидуального суверенитета и сопротивления. Эти принципы, согласно его утверждениям, явственно прослеживались еще в Древней Греции и Китае. Их носители не были анархистами, но они придерживались политики, которую сегодня разделяют анархисты. Рассматривая анархизм как сопротивление вертикальной иерархической структуре, Кропоткин приводит примеры анархистских движений в раннем христианстве и буддизме.