Некоторые из них, в том числе и Альберт Парсонс, довольствовались простым объяснением: анархисты находятся в состоянии войны с деспотичным государством, поэтому должны организовываться, чтобы защитить себя. Другие отстаивали применение силы, стремясь извлечь максимум выгоды из того произвола, который вызвала первая волна политических убийств. Эту позицию прекрасно изложил Иоганн Мост, автор культового произведения «Наука ведения революционной борьбы» (The Science of Revolutionary Warfare) и основной автор «Питтсбургского манифеста» 1883 года. Помимо сомнительных рекомендаций по изготовлению бомб, ядов и прочих средств революционной борьбы, Мост предлагал использовать пропаганду действием в качестве устрашающих призывов к антибуржуазному насилию. В 1881 году он был заключен в тюрьму за публикацию статьи, в которой открыто выражал восхищение убийством царя. Высказываясь по поводу вызванной анархистами паники и последовавших против них репрессий, Дэвид Николл представил свою версию тезиса о насилии. В его доводах содержался намек на месть. Рассказывая о казни четверых анархистов в городе Херес-де-ла-Фронтера в 1892 году и о расстреле полицией в 1891 году девятерых рабочих на демонстрации за восьмичасовой рабочий день, он писал:
«Анархисты — "преступники", "подонки", "мерзкие висельники". Давайте, обзывайте нас грязными словами. Гоняйтесь за нами, как за бешеными псами. Душите нас, как вы делали это с нашими товарищами в Хересе! Стреляйте в нас, как вы стреляли в забастовщиков в Фурми, только потом не удивляйтесь, когда ваши дома будут взорваны динамитом, а люди станут шарахаться от представителей правопорядка, как от шайки бандитов. "Справедливость восторжествовала!" Да неужели, господа хорошие? Справедливость?»157
При поддержке агентов-провокаторов, скандальной прессы, а во Франции и Германии самой полиции, постепенно сформировался узнаваемый образ анархистской «пропаганды действием». К тому времени, когда частота террористических актов, устраиваемых анархистами, достигла своего пика (во Франции — в начале 1890-х годов, в Испании — в 1904–1905 годах), понятия «пропаганда действием», «анархизм» и «терроризм» стали синонимами. К числу наиболее резонансных событий относятся убийства президента Франции Карно (1894), императрицы Австрии Елизаветы (1898) и президента США Мак-Кинли (1901). Некоторые анархисты совершали покушения и на обычных мирных граждан. Эмиль Анри, один из самых известных анархистских пропагандистов и сын коммунара Фортюне Анри, исходил из того, что бездействие перед лицом очевидной несправедливости превращало в соучастников последней. Его тезис «не бывает невиновных» можно рассматривать как предтечу слов Мартина Лютера Кинга о том, что «наступает время, когда молчание становится предательством», хотя, конечно, их деятельность носила прямо противоположный характер: Анри устраивал взрывы в общественных местах, самым известным из которых стало кафе Terminus у вокзала Сен-Лазар в Париже.
Среди анархистов были такие, кто считал политические убийства неотъемлемой частью революционной борьбы, особенно там, где правители культивировали свой божественный статус и не терпели оппозиции. Утияма Гудо, один из активистов, участвовавших в 1910 году в сговоре с целью убийства императора Мэйдзи, считал, что расправа над «сыном Солнца» разоблачит миф о природе его власти, ведь император являлся божественным символом государства. В контексте более широких революционных действий его убийство становилось «символическим актом насилия» и в этом смысле было идеальной пропагандой действием158. Луиза Мишель также утверждала, что тираноубийство «целесообразно», когда у тирании «одна голова или их немного», и что лучше «рискнуть одним человеком», чем послать «на верную гибель толпу любимых тобой людей»159. Однако среди европейских анархистов XIX века преобладало мнение, что политические убийства и теракты 1890-х годов были частью цикла насилия, за который ответственно государство, и служили выходом разочарованию и отчаянию.