[17], если бы Мэлон[18], это бы еще ладно, смертные, счастливые смертные, но он, вы себе не представляете, пройти через такое, ему-то, который никогда с места не сдвигался, ему, который, если вникнуть в суть, все равно что я, да и какая там суть, и как в нее вникнуть, нужно было просто держаться подальше. Вот как он говорит сегодня вечером, как заставляет меня говорить, как говорит сам с собой, как я говорю, кроме меня, никого нет, я один с моими химерами сегодня вечером, здесь, на земле, и голос, беззвучный, потому что не обращен ни к кому, и голова, а в ней только сложенное оружие и мертвецы, которые сразу встают на ноги, и тело, чуть о нем не забыл. Сегодня вечером, я говорю вечером, хотя, может, сейчас утро. И все это, что «все», то, что вокруг меня, я больше не хочу это отрицать, не стоит труда. Если это природа, то, вероятно, деревья и птицы, они ходят рука об руку, вода и воздух, чтобы все могло продолжаться, знать подробности мне ни к чему. Я, может быть, сижу под пальмой. Или это комната с мебелью, со всем, что надо для удобства жизни, полутемная из-за стены за окном. Что я делаю, я говорю, заставляю говорить мои химеры, это не может быть никто, кроме меня. Если молчать и слушать, слышишь звуки, те, что здесь, те, что в мире, вы же видите, как я стараюсь быть рассудительным. Вот моя жизнь, а что, какая есть, если угодно, если вы так настаиваете, я не отказываюсь, сегодня-то вечером. Говорят, иногда нужно, чтобы были слова, не история, как раз без истории можно обойтись, ничего, кроме жизни, вот в чем моя вина, одна из моих вин, в том, что я захотел историю, хотя хватает просто жизни. Я делаю успехи, было время, в конце концов мне окажется под силу заткнуть мою грязную пасть, если не случится чего-нибудь предвиденного[19]. Но тот, кто приходит и уходит, кто совершенно один ухитряется перебраться с места на место, даже если с ним ничего не происходит, очевидно, это он. Я остаюсь здесь, сижу, если я сижу, часто я чувствую, что сижу, иногда стою на ногах, или то, или другое, или вообще лежу, такое тоже возможно, одно из трех, или на коленях. Важно вот что, быть в мире, все равно в какой позе, лишь бы на земле. Дышать, больше и не требуется, ты не обязан бродить, не обязан принимать гостей, можно даже считать себя мертвым при условии, чтобы это было заметно, разве можно мечтать о более либеральном режиме, не знаю, не мечтаю. Бесполезно в этих условиях говорить, что я в другом месте, что я другой, такой, какой есть, я имею под рукой все что надо, чтобы делать что, не знаю, все, что мне надо делать, вот я опять наконец один, какое, должно быть, облегчение. Да, бывают мгновения, как вот сейчас, как сегодня вечером, когда я как будто почти возрождаюсь для чего-то исполнимого. Потом это проходит, все проходит, я опять далеко, опять с отдаленной историей, и я жду сам себя поодаль, жду, когда начнется моя история, когда кончится, и опять не может быть, что этот голос мой. Вот куда я бы пошел, если бы мог идти, вот кем бы я был, если бы я мог быть.
вернуться
Моллой — Главный герой первого романа трилогии.
вернуться
Мэлон — Главный герой второго романа трилогии.
вернуться
…если не случится чего-нибудь предвиденного. — Парадоксальность этого высказывания в полной мере соответствует двусмысленности положения беккетовского героя, вырванного из жизни, но ещё не обрётшего смерть.