– Ну, Мария, ну Ласточка моя, ну ты же не справляешься! – майор сидел перед заботливо выставленной на стол и абсолютно нетронутой тарелкой супа.
Хорошего, наваристого супа. С зеленью. Идеально сбалансированного по соли.
Наверное, именно это Марийку и бесило!
У этой домоправительницы все было идеально! Все! И она себя рядом с ней чувствовала ненужным придатком. Рудиментом.
Вот и сейчас. Няня стояла с коляской в их дворе и совершенно невозмутимо качала сразу троих. Точнее, два спали в колясках и она чуть подталкивала их ногой. Скованные специальной скобой коляски равномерно ритмично подрагивали.
Третий младенец никак не мог уснуть и лежать отказывался. Его няня взяла на руки и держала вертикально, что-то нашептывая ему на ушко. Один из младших Соколовских умиротворенно молчал, созерцая волшебную и загадочную действительность в виде крохотных, наливающихся яблочек на старой Антоновке.
– Марий, мы же не на войне, чтобы рваться к подвигам, – тихо втолковывал жене Никитич. – Ну зачем надрываться, когда мы вполне можем себе позволить помощь.
– Андрей, – прохныкала Марийка, замершая у окна, – ты не понимаешь!
– Не понимаю, – согласился Соколовский, медленно поднялся, подошел к жене.
Он аккуратно, словно опытный сапер, притянул к себе любимую женщину, прижал к своей груди ее лопатки, коснулся щекой ее виска.
– Она же… – дрожащим голосом начала Мария. – Она… Она совершенно чужая нам! Грубая неприветливая женщина.
В этот момент Дарья Сергеевна Дашкова – ударение строго на первую “а” – повернулась к окну, заметила нанявшую ее семейную чету, склонилась к ушку малыша, что-то прошептала ему, подняла его крохотную ручку и будто бы помахала родителям.
– Не такая уж и неприветливая, – тихо произнес Андрей.
– Она словно ротой солдат командует, – стояла на своем Марийка.
– Ну зато ж тебе можно оставить на нее всю строгость и быть доброй и ласковой, – проворковал на ухо жене майор.
– У нее во всем свои порядки, – капризничала молодая мать.
– А ты ей очень четко продиктуй свои. Она на то и нанята, чтобы твой порядок соблюдать.
– Андрей! – простонала Мария.
У нее кончились аргументы.
– Ну что Андрей, что Андрей? – майор прижал к себе жену покрепче, наслаждаясь уже почти забытой близостью ее округлых бедер и любуясь ее ставшей еще соблазнительней грудью. – Марий, я работу бросить не могу, а больше помочь тебе некому.
– Ну как некому? Девчонки приходят? – прохныкала Мария.
– Кто? Ленка, когда ее Юрец на приемы не вытаскивает? Или Люська, когда Кольки дома нет?
– Аня вот сегодня приходила, – протянула деревенская ведьмочка.
– Фр, Аня! – чуть не выругался Никитич. – Аня приходила, наоборот, тебя нагрузить! Ей бы если не чудо, так хотя бы высказаться кому-то!
– Ну так горе-то, Андрей, – обернулась к мужу Мария. – Ты ничего не слышал? Она говорит, даже полиция не берется.
– Марий, – Никитич раздраженно поморщился, – ну там же все ясно как божий день!
– Да не правда, Андрей! Анька простодушная, но не дура! И не врунья! – в сердцах выкрикнула Марийка. – Если говорит, что он не мог сбежать, значит, он не мог сбежать!
– Или это Анька думает, что он не мог сбежать! – выделяя имя женщины, парировал Андрей.
– Господи, да что ж вы все такие злые, – взмахнула руками Марийка. – Человек пропал, а никто ничего не делает!
– Да не пропал он! – выкрикнул раздраженно майор. – Он попросту от нее сбежал! – выпалил Никитич в сердцах. – Ну ты посмотри на их дом! Вечно бардак, гвалт, пожрать никогда нету! Четверо детей! Тут любой бы сбежал!
И вдруг по воцарившейся тишине Никитич понял, какую роковую ошибку совершил.
– Так ты поэтому эту гренадершу нанял? – тихим, очень страшным голосом спросила его Марийка. – Сам сбежать захотел? Даром, что детей не четверо, а трое! Тоже бардак? Тоже жрать нечего? Семья только этим измеряется?
– Марий, – испуганно потянулся к жене майор, – Марий! Я не это… Я не…
Но оправдаться шанса у него не было! Губы жены сжались в тонкую, острую линию, а глаза наполнились слезами.
– Уходи, раз тебе тут бардак! – выкрикнула Марийка, даже не пытаясь сдержать слезы. – Уходи! А хотя!.. – мазнула рукой по щеке. – Нет! Оставайся! С этой, – мотнула головой в сторону окна. – Лучше я уйду в свой старый дом! А ты… Ты…
– Марий! – в ужасе закричал Никитич. – Марий, я тебя умоляю, остановись! Ну глупость сказал, ну что ты!
– Оставайся, Соколовский! – шипела Марийка, хватая кофту с вешалки. – Тебе тут мигом наведут порядок! А я… Я к себе! Мне тут делать нечего!