Я глянул на Хрунова и криво ухмыльнулся. Похоже, что моя ухмылка очень не понравилась Фрол Никитичу. Он вдруг помрачнел и непроизвольно сжал зубы.
— Перед смертью они мне много чего рассказали друг о друге и вашем помощнике — Ефиме Голубцове. Очень, знаете, их рассказ меня впечатлил. Прямо захотелось и с Ефимом Голубцовым побеседовать. Мне не удалось его встретить в Барнауле. Я даже было хотел в Томск наведаться, но, трезво поразмыслив, от этой идеи отказался. И знаете почему?
Похоже, что мой визави знать это совершенно не хотел, но я, тем не менее, с некоторым пафосом продолжил:
— Я решил прошлое оставить в прошлом, жить настоящим и думать о будущем. Я не призываю вас следовать по этому пути. И у вас есть выбор. Вы можете стать моим врагом и вредить мне, можете плюнуть и забыть о моём существовании, а можете стать другом, и вместе мы свернём горы ну или создадим авиапромышленность. Выбирайте! Только помните, что те, кто пытается мне вредить, долго не живут, а друзей я никогда не бросаю и не предаю. За сим, разрешите откланяться.
Я оглядел зал и, увидев официанта, позвал:
— Любезный!
Рассчитался за всё и, оставив щедрые чаевые, двинулся на выход. Проходя мимо столика, где расположились охранники Хрунова, произнёс негромко:
— Щелкан! Рот закрой!
Не обращая внимания на удивлённую гоп-компанию, вышел из ресторана. Лишь зайдя за угол и убедившись, что меня никто не преследует, немного расслабился. Да! Фрол Никитич Хрунов это не Михель Гуревич. Этот ни взглядов, ни прямых угроз не пугается, сам кого хочешь напугать может. Интересно, что он и его клевреты сейчас в ресторане делают? Скоро узнаю, ведь Архипка с Петькой за мной не пошли, а как было заранее обговорено остались в ресторане понаблюдать. Так что расскажут.
Поймав извозчика, отправился в гостиницу. Нужно было переодеться. Разговор с Хруновым дался мне не легко. Я конечно держал марку изображая из себя неимоверную круть, но рубашка на спине была мокрая от пота. Жаль конечно, что эта сибирская акула сорвалась с крючка! Очень его денежки могли бы ускорить работы по созданию нормального самолёта.
Но как говорится «на нет и суда нет». Я все-таки надеюсь, что удостоюсь аудиенции у государя-императора, и мне удастся добиться государственного финансирования работ, что по радиотелеграфу, что авиации. Но что-то последнее время я надежду встретиться с первым лицом империи стал терять. Я тут наванговал кое-чего, но, видимо, мои предсказания царя не слишком впечатлили.
Хотя наследнику престола Николаю Александровичу по голове саблей досталось. Ещё бы знать, как сильно ему прилетело? Будем надеяться, что прилетело изрядно. А впрочем, если конечно удастся Савватеевне подлечить действующего царя-батюшку, то и выздоровление наследника от травмы будет бедой небольшой.
Забавляясь подобными размышлениями, походил по своему гостиничному номеру, в ожидании новостей от Архипки с Петькой. Не дождавшись, решил заглянуть к своим инженерам. Тех на месте не оказалось. Черников пропадал в лаборатории Попова, а неразлучная троица Ярошенко, Гехт и Сухов были на нашем аэродроме, где вместе с Катькой Балашовой учили летать на паралёте высочество и его двоих свитских, Зубова и некого Бельского. Вспыльчивый Голицын на аэродроме больше не появлялся. Сильно подозреваю, что последний имел нелицеприятную беседу с Мещеряковым, а то и с самим Дурново Петром Николаевичем.
До меня тоже довели через нашего куратора Прудникова, что и мне нужно как меньше мелькать в обществе аристократических друзей великого князя, ибо дерзок и невоздержен в высказываниях. И слава богу! Не слишком то большое удовольствие общаться с этими мажорами, изнывающими от безделья и ищущими приключений на свою пятую точку.
В дверь номера постучали и это явно не Архипка, тот бы ввалился безо всякого стука. Я открыл дверь. В коридоре стоял наш куратор. Посторонился и впустил его в номер. Войдя, тот с интересом осмотрелся и сказал:
— Тесноват номерок-то ваш, Алексей Софроныч.
— Мне приёмы не устраивать. А для нормальной жизни здесь всё есть. Да, пожалуй, уже и домой пора в Барнаул, — намекнул я представителю Департамента полиции, что теряю здесь время понапрасну. — Вы, Иван Николаевич, ко мне по делу или так, поговорить зашли?
— Не буду от вас скрывать, что разговоры с вами и есть одно из составляющих моих дел. Но я пришёл не только кое о чем вас расспросить, но сообщить вам приятное известие!
— Неужели уже время аудиенции назначено?