— Экий вы быстрый, господин Щербаков! — засмеялся куратор. — Нет, про аудиенцию мне ничего не известно, но Государём вам пожаловано личное дворянство! Указ подписан соответствующие бумаги будут вам вручены чуть позже. Так что я вас поздравляю!
— Благодарю! — без особой радости ответил я.
Дворянство это конечно неплохо, но лучше бы государь деньжат на производство самолётов подкинул.
— Не вижу радости на вашем лице, — ухмыльнулся Прудников.
— Да нет! Я рад, — вяло запротестовал я. — Теперь, значит, я обязан с любым высокородным балбесом, который, страдая от безделья, вызовет меня на дуэль, стреляться. Иначе урон чести! Так что ли?
— А вот от этого я вам советую воздерживаться! — посуровел Прудников. — Дуэли указом Государя запрещены!
— То-то я гляжу, даже купцы нынче на дуэлях друг в друга палят, — не сдержался от сарказма я.
— Это вы на Хрунова намекаете? Так для него ещё не всё кончилось и, потом, у вас столько денег нет, сколько тому пришлось потратить, чтобы тюрьмы избежать. И кстати о Хрунове! Что он от вас хотел?
— Желаете знать, что ему от меня нужно? — переспросил я.
— Хотелось бы! — подтвердил тот.
— Ну что ж, извольте! Мне, кажется, он хочет, чтобы я вернул ему утраченный смысл и радость жизни.
От этого моего заявления у господина Прудникова глаза поползли на лоб:
— Шутить изволите! — произнёс он.
— Ни в коей мере! Я серьёзен как никогда, — ответив, я полез в карман, вынул хруновскую золотую визитку и подал её Прудникову.
Тот взял золотую пластинку повертел её в руках, провёл пальцем по тиснению и, положив на ладонь, пытался определить вес.
— Надо же! Слышать о них слышал, но никогда не видел, — сказал он, протягивая мне визитку.
Я взял золотую пластинку и достал из кармана бумажник, вложил в него раритет и засунул бумажник в карман. Всё это я проделал нарочито медленно. Прудников внимательно следил за мной и когда бумажник с золотой визиткой оказался у меня в кармане спросил:
— Всё это интересно! Но какое отношение эта злосчастная визитка имеет к вашему заявлению об утрате Хруновым смысла жизни?
— Самое прямоё! — заявил я.
Прудников покрутил головой и, видимо теряя терпение от моих недомолвок, произнёс:
— А по конкретнее можно?
— И золотые визитки, и дворец посреди глухой тайги и его кошмарные московские загулы с цыганами, медведями и плясками голых девок на столах, всё это говорит о том, что господин Хрунов не знает, как распорядиться своим богатством. А ведь он его не в наследство получил. Более двадцати лет он не щадя ни себя ни других добывал эти денежки. Это было его мечтой, сияющей вершиной в конце нелёгкого пути. Наконец он на эту вершину взобрался и что он там нашёл? А ничего нет на той вершине — сплошная пустота. Я не психолог, но назвал бы это его состояние синдромом сбывшейся мечты, на которую наложился кризис среднего возраста, — вещал я, не обращая внимание на всё возрастающее удивление моего собеседника.
— Однако! — покрутил тот головой, когда я выдохся и замолчал. — Однако! — повторил он. — И где же вы, молодой человек, такой галиматьи поднабрались?
— Отчего же галиматья? — сделал я обиженный вид. — Книги я читаю, а там всё это подробно описано.
— Да? — с сомнением посмотрел на меня Иван Николаевич. — А попроще, без книжной зауми?
— Попроще! — засмеялся я и добавил: — Попроще это будет звучать так — «мужик с жиру бесится». Но такое утверждение слишком абстрактно и не передаёт всех нюансов данного явления.
— Мне это только кажется или вы действительно надо мной потешаетесь? Давайте оставим шутки до лучших времён. Вы же знаете, что мне ещё отчёт писать и поэтому хотелось всё же конкретики. Что ему от вас нужно?
— Мне кажется, что он и сам до конца не осознал, что ему от меня нужно. А вот мне было нужно, чтобы он не разбрасывался деньгами без всякой пользы, а вложился в мои проекты. Целый час пел ему соловьём и почти уломал, но, похоже, не срослось.
— Вот как! И отчего же не срослось? — спросил Прудников. И было видно, что это его действительно очень интересует.
Вот чёрт! Мне вовсе не хотелось, чтобы полиция копалась в этом направлении и, поэтому я, беспечно махнув рукой, произнёс:
— Да бог его знает, какая шлея ему под хвост попала!
Прудников открыл, было рот, чтобы ещё кое о чём меня расспросить, но тут дверь с шумом распахнулась и в номер ввалился Архипка. За ним не спеша вошёл и Петька Кожин.
— Немтырь… — начал было с порога Архипка, но увидев Прудникова, замолчал и попятился.
— Заходи! — сказал я и, обернувшись к куратору от полиции, церемонно провозгласил: