К нам стали подтягиваться бомжи, еще недавно увлеченные разбором мусорных куч. Они не скрывали своего любопытства. Один, неопределенного возраста и пола, подошел к Тамаре вплотную и прокашлялся.
— Здравствуйте, люди добрые. Вы к нам по делу пожаловали?
— По делу, — пробурчала Тамара. — Катись прочь.
— Не могу. Я тут самый главный, это моя территория. Тут все порядки мои.
— Это свалка, какая тут территория… Проваливай!
— Это для тебя — свалка, а для меня — моя работа, мой дом. Я имею полное право спросить, для каких целей вы привезли сюда девушку. Провинилась, что ли?
Бомж осмотрел меня с ног до головы и игриво подмигнул.
— Так что, провинилась?
— Провинилась.
— Ив чем она провинилась?
— В том, что хотела увести у меня мужика.
— Понятно. Дело житейское. Только к нам в первый раз такую провинившуюся привезли. Все больше тех возят, кто денег должен.
— А что, сюда часто возят? — В голосе Тамары слышалось разочарование. Наверное она думала, что способ мести, который она выбрала, самый изощренный и далеко не распространенный.
— Сюда возят каждый день.
— Так уж и каждый день?
— Ну, почти каждый день. Так вы ее, что… За это дело мочить, что ли, будете? — никак не мог успокоиться бомж.
— Да тебе-то какая разница?! Слышишь, отойди отсюда! Тоже мне, начальник помойки нашелся! — вскипела Тамара.
— Да, начальник! Я начальником был и начальником всегда останусь, — не меньше Тамары разозлился бомж. — Я тебя спрашиваю, ты свою соперницу мочить будешь или нет? Если мочить, то я на нашей территории это сделать не позволю. У нас здесь просто помойка, а не эшафот. К нам обычно готовые трупы привозят.
— Что к вам привозят?
— Готовые трупы. Привозят и нам отдают. Мы сами хороним их так, что комар носу не подточит, ни один мусорщик не найдет. Только, сама понимаешь, мы делаем это за соответствующую плату.
— А деньги вам зачем, если вы со свалки питаетесь и одеваетесь?
— Деньги всем нужны, — ухмыльнулся бомж. — На то они и деньги. На деньги можно себе и новую одежду купить, и новую пищу. И бутылочку чего-нибудь горячительного.
— Ты хочешь сказать, что сюда трупы каждый день привозят?! Никогда не поверю. Тогда это не свалка, а кладбище.
Трупы нам привозят не каждый день, а вот кого-нибудь наказывают каждый день или, точнее сказать, каждую ночь. Сюда обычно привозят людей пугать. Только чем их пугают, непонятно. Мусором, что ли? Так что, люди добрые, я вас сразу предупреждаю, пугать пугайте, а убивать я здесь не позволю. Это мое государство, и здесь я государь, а в своем государстве я учинять беспредел не позволю.
— Да не будет ее никто мочить! Проваливай отсюда! — все больше и больше теряла терпение Тамара. — Сами разберемся!
У меня отлегло от сердца.
— Я против ваших разборов ничего не имею, — продолжал бомж. — Если приехали пугать, то пугайте на здоровье. Пугайте, сколько вам влезет. Только пугаете вы на моей территории, в моем государстве. А нахождение на территории чужого государства денег стоит. Тем более, вы не просто ко мне в гости приехали, а разборы тут чините. Так что, люди добрые, надобно визу оплатить…
— Какую визу?! — Тамара раскраснелась от злости.
— Обыкновенную! Хочешь деревянными, а хочешь зелеными! — Представитель бомжовской группировки начал терять терпение не меньше Тамары.
— Да на кой черт тебе нужны зеленые, если ты на мусорке живешь?!
Не скажи, голубушка, зеленые нужны всем. И тем, кто на мусорке живет, и тем, кто в благоустроенных квартирах. Зеленый, он и в Африке зеленый. Мы раз в месяц отправляем одного из наших людей в город, чтобы поменять доллары на рубли, а рубли на натуральные продукты. Так что если, голубушка, ты кого из наших у обменного пункта увидишь, не удивляйся.
— Хорошенькая картина, — нервно засмеялась Тамара. — Бомж у обменного пункта!
— А ты как думала… Так что, давай плати по таксе и пугайте, сколько вам лезет. В вашем государстве есть свои законы, а в нашем — свои. И никуда от этих законов не денешься. Плати, красавица, как положено, а я работать пойду. Сегодня работы — непочатый край. Скоро еще одна мусороуборочная машина приедет. Время терять нельзя. Ты занимайся своим делом, а я своим. Ты мне деньги даешь, и я ничего не вижу и ничего не слышу. Только в последний раз повторяю, что беспредел чинить не позволю. У нас здесь все строго. Все, как в аптеке…
Тамара сморщилась, поправила прическу и проговорила злобным голосом:
— Слышишь, мужик! Пошел вон отсюда. Если бы ты у меня денег на бедность попросил, я бы и то подумала, давать их тебе или нет. А ты, я смотрю, тут вымогательством занимаешься. Нехорошо, мужик, ой не хорошо! За это и поплатиться можно…
Бомж раздул ноздри и принял угрожающую позу.
— Я на бедность давно не прошу. На бедность пусть бедные просят.
— А ты, значит, не бедный?
— Не бедный. Я начальник, а начальники никогда бедными не бывают.
— Начальник чего?! Мусорки?!
— Да хотя бы и мусорки…
— Тамар, может этому господину начальнику в бубен дать? — спросил один из державших меня мужчин. — Давай я ему хорошенько в бубен заеду, и дело с концом. Еще бы мы бомжей слушали!
Другие бомжи, стоявшие поодаль, подошли к своему товарищу и, как один, по команде, достали ножи. Тамара побледнела и посмотрела на державших меня мужчин растерянным взглядом.
— Ребята, да тут всем в бубен не дашь. Уж больно их много. Всех не перебьешь. Вон и другие начали подтягиваться. Порядок есть порядок. Мне кажется, что лучше заплатить. Сколько вам я должна? У вас определенная такса?
— У нас строгая такса. Ровно сто долларов. Хочешь долларами, хочешь рублями…
— Сколько?!
— Сто долларов?
— За что?!
— За то, что занимаешься незаконными действиями на нашей территории. Между прочим, твои действия под статью попадают. Так что, голубушка, плати по таксе и меня не держи. Мне работать надо. Сама знаешь, время — деньги. Меня и работа, и люди ждут, а я здесь простаиваю.
— А подешевле?
— Что подешевле?
— Мне кажется, ты крутовато берешь…
— Да это не я так беру. Такса такая. У вас там, в городе, ничего дешевле не бывает. У вас там все только дороже.
Тамара принялась рыться в сумочке.
— Вот жизнь пошла, — разговаривала она сама с собой. — На свалке и то нужно платить. Где ж на вас на всех денег-то наберешься! Еще никогда в жизни бомжам не платила. Достав деньги, она брезгливо протянула их бомжу и спросила:
— Надеюсь, ты сейчас уйдешь?
— Уйду. У нас все по справедливости. Только на бутылочку еще подкинь, и мы в расчете.
— На какую бутылочку?!
— На обыкновенную. Чего-нибудь горячительного. Сегодня грех на бутылочку не подкинуть. У нас завтра свадьба.
— Какая еще свадьба?
— Обыкновенная, — совершенно спокойно заявил бомж. — Ты что, не знаешь, какие свадьбы бывают? У меня сестра замуж выходит. Вон, видишь, какая красавица.
Бомж махнул рукой до неприличия запущенной женщине, разгребавшей мусор. Женщина, если конечно такую можно назвать женщиной, точно такого же неопределенного возраста, улыбнулась и игриво послала воздушный поцелуй.
— О, бог мой! Даже таких замуж берут… Тут черт знает сколько лет не можешь выйти замуж… А эта красавица, значит, выходит.
— Выходит! — хвастливо заявил бомж. — —У нее поклонников много. Каждый добивался руки и сердца, но она отдала предпочтение Сереге. Он ее долго обхаживал и смог своего добиться.
— А свадьба где будет?
— Прямо в нашем государстве. Где ж еще. Дома. На родной земле. Гулять всю ночь будем. Пить, гулять, костры жечь.
— А где ж молодые жить-то будут? — Голос Тамары был полон сарказма.
— Мы молодым домик небольшой соорудили из картонных коробок…
— А если дождь пойдет?
— Если идет дождь, сверху клеенка натягивается.
— А зимой?
— До зимы еще дожить надо. Зимой мы себе другие дома мастерим, и костры круглосуточно жжем. Так что, даешь молодым на бутылочку?
— На, держи.