— Разумеется, я посмотрю, что можно сделать.
— Даже если придется посмотреть десять мест, это нормально, — продолжает он. — Завтра после обеда я улетаю в Лос-Анджелес. Хотелось бы определиться с квартирой сегодня. Моя квартира в Западном Голливуде продана, и я перееду сюда на следующей неделе.
— На следующей неделе?
— Я могу какое-то время пожить в отеле, но хочу, чтобы все завершилось быстро. Ты сможешь сделать это для меня, Скайлар?
Тео снова произносит мое имя. Никто никогда не произносил мое имя так, как произносит его он, смакуя и перекатывая на языке, как хорошее вино. Ирония заключается в том, что мое настоящее имя Уитни. Скайлар — мое второе имя. Я избавилась от имени Уитни вместе с той толстушкой, которую оставила в колледже. Дети, взрослея, становились все более жестокими, и когда каждый день твоей еще такой короткой маленькой жизни тебя называли Китом-Уитни, вполне естественно желание как можно скорее избавиться от такого нелестного прозвища.
Имя «Скайлар» никогда не звучало столь естественно, как из его уст.
— Я знаю, что Уайлдер сейчас проводит ремонт в новом здании. Можно узнать, когда там будут готовы апартаменты.
— Я хочу приобрести квартиру в собственность. Не арендовать. Кроме того, Уайлдер сдает квартиры эконом-класса. Я не могу принимать клиентов в обувной коробке площадью в пятьдесят квадратных метров, — уголок его рта приподнимается, будто Тео пытается смягчить свою манеру говорить, и прежде чем его улыбка исчезает, мой взгляд падает на ямочку на его щеке. Он качает головой. — Уайлдер.
Я ни о чем не спрашиваю. Мне хочется, чтобы все было профессионально. Эддисон мне как старшая сестра, но она еще и моя начальница. Я никогда не сую нос в ее личную жизнь, пока та сама не заговорит.
— Ты не говорил, почему переезжаешь в Нью-Йорк, — я делаю глоток холодного кофейного напитка. Сладкий мокко скользит по горлу и обволакивает желудок слоем льда, и впервые за много лет я не подсчитываю калории. — Эддисон тоже об этом не упоминала.
— Слышала когда-нибудь о водке «Перфоманс»?
Я делаю еще глоток, хмуря брови.
— Что-то такое смутно знакомое.
— Это водка с протеином. Триста граммов на литр, чего раньше никогда не делали. Я специализировался в Пеппердине по химии и дополнительно по рациональному питанию, — объясняет он. — Мне удалось получить сывороточный белок в виде ультратонкого порошка, который растворяется при добавлении в спирт и совершенно не имеет вкуса. Профессиональные спортсмены или мужчины и женщины, которые следят за своей фигурой, могут насладиться бокалом другим вина и одновременно принять немного дополнительного белка. Я также разрабатываю возможность расфасовывать протеин по пакетикам, которые можно носить с собой и смешивать с пивом и коктейлями, и даже с бутилированной водой.
— Ничего себе, — это производит впечатление.
Он подносит ко рту пластмассовый стаканчик и осторожно делает глоток горячего чая.
— За меня сейчас борются три международные алкогольные корпорации. Им нужны мои разработки. Им нужны мои патенты. Они пытаются меня переманить к себе, и предложения становятся все более и более заманчивыми.
— Что ты собираешься делать? — я вижу впереди дорожный знак. Мы приближаемся к следующему объекту.
— На данный момент я готов продать сорок девять процентов акций, — говорит он, кидая взгляд на свои часы с вызывающим циферблатом на левом запястье, и что-то блестит на солнце. Наверное, бриллианты. — С теми деньгами и ресурсами, что получу в результате этой сделки, я смогу создать больше разработок — самых лучших разработок. Мне хочется развивать бренд «Перфоманс» как можно дольше, прежде чем я прекращу сотрудничество. И не знаю, захочу ли когда-нибудь так поступить. Ведь это работа всей моей жизни.
Его страсть и ум работают в тандеме, заставляя меня пересмотреть свое мнение о нем. И все же он не в моем вкусе. Меня не привлекает то, как он одевается, его манеры, его новый статус денежного мешка. Его высокомерие.
Плавали — знаем! Больше никогда.
Нина, моя соседка по комнате, сказала бы мне никогда не говорить «никогда», но мне все равно. Я говорю это.
Никогда.
Н.И.К.О.Г.Д.А.
— Сюда, — указываю я на зеленый навес, где стоит швейцар в темно-сером костюме и перчатках цвета слоновой кости.
— «Мирабель на пятой авеню», — произносит он, читая название здания, выгравированное на навесе. Швейцар открывает нам дверь, и Тео скользит рукой по моей пояснице. На секунду у меня перехватывает дыхание, но я игнорирую электрический разряд, исходящий от его прикосновения.