Хлопчики угрюмо молчат. Наконец, мальчишка в шинельке говорит:
— Жрать раньше давайте.
Он старший среди них и зовут его Лёшкой.
Катя и Липа бросились к буфету. Толстая Катя летает, прямо как муха. Через несколько минут на столах появились тарелки с вкусной тушёной картошкой, деревянные ложки, хлеб.
Подталкивая друг друга, беспризорники шумно усаживаются. Боже мой, как они едят! Скулы у них движутся, будто заводные механизмы, ложки мелькают в воздухе. У Милки на тоненькой шее вздулись голубые жилки. Она раньше всех справилась с глубокой тарелкой картошки!
— Ещё… — просит Милка и протягивает тарелку тёте Клаве. Мальчишки вслед за ней протягивают свои тарелки, и тётя Клава охотно подкладывает им ещё картошки. Инна тоже не прочь была бы поужинать с беспризорниками. За Сониным роскошным столом она успела откусить только маленький кусочек наполеона. Но ведь неудобно говорить о том, что хочешь есть. К тому же Рэм уже позвал ребят. Они уселись в машину и отправились во второй рейс.
Когда машина остановилась у зоопарка, из тёмного переулка вышел беспризорник. Шесть карманных фонариков осветили его. Худой, как скелет, весь в синяках, он стоял перед пионерами, дрожащий и растерянный.
— Я пять дней ничего не ел, — тихо проговорил он. — Везите меня куда хочете…
Рэм протянул ему большую краюху.
— Тебя как зовут, парень?
— Сеней.
— Послушай, Семён, есть здесь ещё кто-нибудь, а?
— Нема никого… И не ищите!
Он так ослаб, что не мог дойти до машины. Михаил вдвоём с Черепком на руках донесли его, усадили на скамейку. Рэм набросил ему на плечи старый кожух.
— Поехали на кладбище! На Соломенку! — Коротко сказал он шофёру.
У кладбища Семён остался ждать в машине, а ребята один за другим прошли в ворота. Впереди шагал Рэм, за ним мальчики. Инка и Соня шли рядом, взявшись за руки, стараясь не смотреть друг на друга. Им было страшно. Могилы с высокими крестами, тишина, крики ночных птиц пугали их. А лица мраморных ангелов казались при свете луны коварными и насмешливыми. Соня крепко сжала Инкину руку. Скорее бы выбраться отсюда! Уж очень здесь неприятно. И вдруг Рэм остановился:
— Тише… Тише, ребята. Я слышу чьи-то голоса.
У самого обрыва стояли два беспризорника. Они были так поглощены своим занятием, что не заметили подошедших к ним детей. Беспризорники копались в могилах. Инка почувствовала, как мелко задрожали у неё колени, от страха пересохло в горле. Что это? Зачем они это делают? Ага — понятно. Выдирают кресты из могил и складывают в сторонку, вероятно, для продажи. У одного из хлопцев, который ростом повыше, — в руках лопата, у меньшего — длинная железная палка.
— Ку-ка-ре-ку! — неожиданно пропел Черепок. — Ку-ка-ре-ку…
У старшего беспризорника лопата выпала из рук. Он испуганно оглянулся.
— Привет! — весело проговорил Рэм. — Я вижу, работа в разгаре, дела идут. Скоро, наверное, памятники начнёте сворачивать, а, ребятки?
— А шо? — злобно крикнул в ответ старший беспризорник. — Какое твоё собачье дело?
— Нажрался и пришёл командовать, цаца рыжая, — поддержал второй.
— Спасибо за комплимент, — рассмеялся Рэм. — Кушать хотите?
Он протянул им хлеба. Они не отказались. Тогда ребята, окружив беспризорников плотным кольцом, стали уговаривать.
— Пойдёмте с нами, хлопцы, — начала Инка. Холодно тут, страшно.
— Сколько можно шляться? Как собаки бездомные бродите… — поддержал Черепок.
— Что, в коптёлку[1] приглашаете, холеры? — уже более миролюбиво отозвался меньший беспризорник.
— Да не в коптёлку, — решительно заговорил Дима, — в школу с нами пойдёте, кушать дадим. Всё равно бесполезно сопротивляться…
Они и сами поняли, что сопротивляться бесполезно. Их двое, а пионеров шестеро, да ещё седьмой — этот рослый, рыжий парень, вероятно, вожатый. И восьмой — хоть и маленький, но, по всему видно, из милицейских товарищей.
— А-а, чёрт с вами, — махнул рукой старший беспризорник. — А кресты куда девать, с собой что ли возьмём?
— Зачем с собой? — рассмеялся Рэм. — Что мы, крестный ход будем устраивать, что ли? Обратно забить их нужно.
Если б в этот ночной час забрёл на кладбище случайный прохожий, он остановился бы поражённый странным зрелищем: шестеро пионеров в юнгштурмовских костюмах, юноша в кожаной куртке и два беспризорника забивают кресты в могилы.