— Какого рода работа? — наконец осторожно осведомился я.
— Достаточно опасная, но я думаю, вы согласитесь.
Я задумался. В конце концов, он знает меня достаточно хорошо. Пусть пеняет на себя.
— Почему вы выбрали именно меня?
Он прикоснулся к ниточке усов толстым пальцем.
— Потому что это работа определенного сорта.
— Ну-ну. Тогда объясните, — сказал я. — Я куплен.
Герман облегченно вздохнул. Он опасался, что со мной будут трудности, но ему следовало бы знать, что я не веду продолжительных разговоров с владельцами подобных бриллиантов.
— Позвольте рассказать вам историю, услышанную сегодня, — начал он. — А уж потом я введу вас в курс дела. — Он по-коровьи вздохнул и продолжал: — Я импресарио.
Было похоже, что он занимается подобным ремеслом. Никто другой не носил бы такую шляпу и пальто с каракулевым воротником в эту жару.
— Я представляю интересы нескольких больших звезд театрального мира и множества мелких. Среди этих мелких фигурирует одна молодая женщина, специализирующаяся на представлениях в частных домах. Ее зовут Веда Рукс. Ее номер состоит в том, что она медленно, вещь за вещью, раздевается перед гостями. На профессиональном языке это называется «листопад». Она добилась весьма большого успеха в своем деле, иначе я не стал бы вести с ней дела. Она настоящая актриса, — он посмотрел на меня поверх бриллианта, и я постарался показать согласие, но не уверен, что сделал это убедительно. — Прошлым вечером мадемуазель Рукс исполняла свой номер на ужине деловых людей в доме мистера Линдснея Бретта. — Маленькие черные глазки в упор уставились на меня. — Надеюсь, вы знаете его?
Я знаком показал, что знаю, о ком идет речь. Я считал своим долгом знать в Сан-Луи-бич всех, кто обладает доходом большим, чем пять тысяч долларов в месяц, не говоря уже о миллионерах. В городе имелось уютное местечко, где они жили, Океан-роад, — извилистая авеню, окаймленная по обеим сторонам пальмами и цветущим кустарником, расположенная у подножия возвышенности, возвышавшейся над городом. Все виллы там уединенные. Построенные в глубине частных парков, они обнесены четырехметровым забором. Чтобы жить в таких виллах, нужны деньги, и очень большие. И Бретт их имел столько, сколько ему было нужно. Он являлся владельцем яхты, пяти машин, и к тому же имел слабость к молодым аппетитным блондинкам. Когда он не был занят организацией приемов и блондинками, он подсчитывал толстую пачку банкнот — доходы от двух нефтяных компаний и сети супермаркетов, расположенных в Нью-Йорке и Сан-Франциско.
— После того как мадемуазель Рукс закончила свое волнующее выступление, — продолжал Герман, — Бретт пригласил ее присоединиться к гостям. Во время вечеринки он показал ей и еще нескольким приглашенным коллекцию античных редкостей. Незадолго до этого он приобрел кинжал Челлини. Он открыл вмонтированный в стену сейф, чтобы показать его гостям. Мадемуазель Рукс сидела возле сейфа и совершенно непроизвольно запомнила набранную Бреттом комбинацию шифра. Должен отметить, что у нее замечательная память. Кинжал произвел на нее сильнейшее впечатление. Она призналась мне, что это самая прекрасная вещь, которую она когда-либо видела.
До сих пор была неясна роль, которую мне уготовили в этом деле. Неудержимо хотелось выпить и клонило ко сну. Но толстяк заинтриговал меня. Я снова задумался о бриллианте.
— Позже, когда большинство приглашенных разъехались, Бретт предложил Веде остаться и дождаться следующего приема, назначенного на завтра. Наедине с ней Бретт повел себя очень грубо. Видимо, он был уверен, что легко получит ее, но она не уступила.
— А чего же еще она ожидала? — раздраженно буркнул я. — Если женщину, занимающуюся стриптизом, оставляют на ночь, то и ежу понятно, что за этим последует.
Он проигнорировал мое замечание и продолжал:
— Бретт страшно рассердился и решил овладеть ею силой. Между ними завязалась борьба. Он потерял всякий контроль над собой, и кто знает, чем бы все это могло кончиться. Веда нанесла ему сильнейший удар в пах. Эффект превзошел все ожидания. Не хотел бы я оказаться на его месте. И в этот момент появились двое гостей, привлеченных шумом борьбы. Бретт был ужасно разозлен и начал угрожать мадемуазель за то, что она выставила его на посмешище в глазах друзей. Это очень напугало Веду. Ведь известно, что Бретт слов на ветер не бросает.