По утрам в субботу мама преподавала в университете, а я занималась на подготовительных курсах. Мама отвозила меня туда, и мы завтракали вместе. В полдень папа с Мэгги забирали меня, и мы ехали за мамой на метро, а потом обедали вчетвером.
По субботам можно было есть что угодно, например, сэндвичи из супермаркета, бургеры или комплето[2] из ларька на площади – вообще все что угодно.
Не знаю, что мы будем делать по субботам теперь.
Не знаю, что делать в принципе, не только по субботам.
Вообще ничего не знаю, как будто в голове пусто, один воздух. Никак не могу заставить себя думать о привычных вещах. Допустим, сегодня суббота. О чем это говорит? Почему суббота так называется? Я читала, что название как-то связано с греческими богами. Да какая разница? По-моему, когда у тебя умерла мама, дни недели нужно переименовать.
Не суббота, а «Я скучаю по тебе».
Не вторник, а «Плачу без конца».
Не понедельник, а «Нельзя оставлять ее одну в гробу».
Как-то так. Но нет: все называется по-старому, а время идет, как и шло.
Я рано встала и пошла в мамин кабинет. Там все было как при ней. На столе карандаш, множество бумаг. Раскрытая книга лежит обложкой кверху. Захотелось навести порядок и в то же время не трогать ничего. Может, сделаем в ее кабинете музей? Не будем открывать окна, оставим все как есть навсегда.
В комнате было множество листов, исписанных ее красивым почерком – круглым и таким понятным.
Кое-какие мамины привычки я просто обожала. Например, у нее была коллекция карандашей, ластиков и точилок; на каждый проект она выбирала по одному предмету и выкладывала на стол, а мы с Мэгги то и дело таскали их у нее со стола, и она ужасно сердилась.
Теперь на столе лежали карандаш в сердечко, ластик в форме маффина и точилка-крокодильчик. Рядом – стопка распечатанных листов. Это книга, которую мама переводила. Она работала на компьютере, а потом распечатывала файл. Я тысячу раз видела, как она сосредоточенно переводит. Я делала уроки напротив нее за столом, а она читала вслух. Примеряла, какое слово подойдет лучше, стирала и исправляла. Вокруг одного абзаца на верхней странице она нарисовала множество сердечек. Мне стало любопытно:
«Все дети вырастают, кроме одного мальчика. Дети не просто вырастают; они очень рано понимают, что вырастут. Вот как это поняла Венди.
Однажды, когда ей было два года, она играла в саду и сорвала цветок, а потом побежала к маме, чтобы подарить его ей. Дочка, видимо, была само очарование, потому что мисс Дарлинг сложила руки на груди и воскликнула:
– Ах, почему ты не можешь остаться такой навсегда?
Они больше не говорили об этом, но с тех пор Венди знала, что вырастет. Об этом всегда узнаешь в два года. Два года – это начало конца».
– Привет, Фьоре.
– Привет, Ева! Что делаешь?
– Математику с Агос. А ты?
– Ничего особенного…Как дела?
– Нормально.
– Ясно.
Слышу, шепчутся: «Скажи ей», «Сама скажи», «Говори, ну?»
– Мы тебя любим! – протянули хором.
– Я вас тоже.
Молчат.
– До встречи в школе!
– Давай, пока. До скорого!
Не помню, чем занималась Мэгги в эти дни.
Много плакала, звала маму – это я помню. А вот что она делала, пока мы шли за гробом или пока ехали в машине, – не помню. Некоторые воспоминания как фотографии, и я не могу найти на них Мэгги.
Иногда она приходит ко мне и рассказывает всякое. Иногда бегает по квартире или сидит одна на диване. Но чаще всего она играет у себя или рисует, и как будто все по-прежнему.
Так что, когда я вспомнила о ней и стала искать, она оказалась в своей комнате, сидела на кровати.
– Что делаешь?
– Играю.
– А где игрушки?
– Я играю в уме.
– Ясно. Йогурт будешь? Бабушка купила тебе тот, что с наклейками.
– Давай.
– Ты странная.
– Мне не нравится, когда дома тихо.
–Включи музыку, Cataplum plum, например.
– Фьоре…
– Что?
– Мне это не приснилось?
– Нет, Мэгги.
«Займись чем-нибудь другим, Фьоре. Ты часами сидишь у нее в кабинете», – сказал дедушка Уго. Неужели он не понимает, чтó со мной происходит? Даром что психиатр. Как же он не видит: я не хочу ничего делать, уже несколько дней не захожу в инсту[3], не отвечаю на сообщения. Я сижу одна, взаперти. И мне нормально. Не хочу никого видеть, не хочу ни с кем разговаривать. Хочу, чтобы все умерли.
А это мысль! Запостить фото, просто черный экран, и приписать: «умрите все».
– Во сколько придет бабушка?
– Не знаю, пап.
– Вы завтракали?
2
Вид хот-дога, популярный в странах Латинской Америки. Подается с местными ингредиентами: авокадо, томатами, сальсой и другими.