Старик моргнул.
— Я был дурак, — тихо сказал он.
— Дурак — это еще мягко сказано, — согласился маркиз. Сунув руку во внутренний карман плаща, он достал небольшую богато украшенную серебряную шкатулку, покрупнее табакерки, но поменьше портсигара. — Ты знаешь, что это?
— Лучше бы не знал.
— Пусть она хранится у тебя.
— Я не хочу.
— У тебя нет выбора, — сказал маркиз.
Старик осторожно взял шкатулку двумя руками — словно она могла в любую секунду взорваться. Маркиз легонько пнул Ричарда в бок массивным сапогом.
— А теперь, — заявил он, — нам пора идти.
С этими словами он зашагал прочь. Ричард встал и пошел за ним, стараясь держаться как можно дальше от края крыши. За каминными трубами оказалась дверь, ведущая в башню. Маркиз открыл ее, и они стали спускаться по винтовой лестнице.
— Что это за старик? — спросил Ричард, пытаясь разглядеть в полумраке очередную ступеньку. Звук шагов эхом разносился по всей башне, лестница слегка подрагивала.
Маркиз Карабас фыркнул.
— Ты ничего не слышал, — сказал он. — У тебя и так одни проблемы. Чем больше ты делаешь, чем больше говоришь и слышишь, тем больше проблем себе создаешь. Молись, чтобы еще не было слишком поздно, потому что ты и так уже далеко зашел.
Ричард склонил голову на бок.
— Простите, — проговорил он, — я понимаю, такое спрашивать неприлично, но все же. Вы в своем уме?
— Может и нет, но вряд ли. А что?
— Потому что кто-то из нас двоих точно сумасшедший.
Было уже совсем темно, и Ричард, попытавшись нащупать ногой следующую ступеньку, ее не обнаружил.
— Береги голову, — предупредил маркиз и открыл дверь. Больно ударившись головой о низкую притолоку, Ричард охнул и вышел наружу, заслонив рукой глаза от яркого света.
Он потер лоб, потом протер глаза. Дверь, через которую они прошли, вела в небольшой чулан в подъезде его собственного дома. Тут хранились метлы, веники, тряпки, старая швабра и всякие чистящие средства. Ричард оглянулся и с удивлением обнаружил, что никаких ступенек в чулане нет и в помине. На задней стене висел лишь старый календарь, совершенно бесполезный, если, конечно, когда-нибудь снова не наступит 1979 год.
Маркиз внимательно разглядывал листок «ВЫ НЕ ВИДЕЛИ ЭТУ ДЕВУШКУ?», висевший у двери Ричарда.
— Не самый удачный ракурс, — заметил он.
Ричард закрыл за собой дверь чулана, вынул из кармана ключи, отпер замок и зашел в квартиру. Наконец-то он дома. Бросив взгляд на кухонное окно, он с облегчением отметил, что снаружи снова темно.
— Ричард! — воскликнула Дверь. — Ты привел его!
За время его отсутствия она помылась и, кажется, даже попыталась отчистить одежду от грязи и крови. Руки и лицо ее сияли чистотой. Тщательно вымытые волосы оказались золотисто-каштановыми, даже скорее темно-рыжими, с медным отливом. «Интересно, сколько ей лет? — подумал Ричард. — Пятнадцать? Шестнадцать? Или больше? Непонятно».
Она надела свою коричневую кожаную куртку, ту самую, в которой была, когда Ричард ее нашел, — огромную, мешковатую куртку, похожую на летную, и выглядела в ней еще более хрупкой.
— Привел, — отозвался Ричард.
Маркиз Карабас опустился перед девушкой на одно колено и склонил голову.
— Мое почтение, леди, — сказал он.
Казалось, девушке стало неловко.
— Прошу вас, маркиз Карабас, встаньте. Я так рада, что вы пришли!
Он быстро поднялся и сказал:
— Насколько я понимаю, вы произнесли слова долг и огромный. Это так? Или вы имели в виду что-то другое?
— Мы поговорим об этом позже, — сказала Дверь, подошла к Ричарду и взяла его за руки. — Спасибо, Ричард. Я очень благодарна тебе за все, что ты для меня сделал. Я сменила простыни на кровати. Жаль, я ничего больше не могу для тебя сделать.
— Ты уходишь?
Она кивнула:
— Теперь я в безопасности. Более или менее. По крайней мере, на какое-то время.
— И куда вы пойдете?
Мягко улыбнувшись, она покачала головой:
— Не спрашивай. Я ухожу, и больше ты меня не увидишь. Ты просто молодец. — Она встала на цыпочки и поцеловала его в щеку, как, прощаясь, целуют друг друга хорошие друзья.
— А если мне когда-нибудь понадобится с тобой связаться…
— Не понадобится. Никогда. И еще… — Она немного помолчала, а потом проговорила: — Прости меня за все, ладно?
Ричард смущенно опустил голову и уставился на свои туфли.
— Мне не за что тебя прощать, — пробормотал он и неуверенно добавил: — По-моему, все было отлично.
Когда он поднял голову, в комнате уже никого не было.