Гумилёв умудрился опустошить одну из самых красивых клумб, перебравшись через дворцовую решетку Императорского сада. Аня была смущена. Николай ловил на себе удивленные взгляды гостей и чувствовал себя именинником. Вскоре он попрощался и ушел. Быть может, она пожалела, что обидела рыцаря, влюбленного в нее.
На лето семья Гумилёвых отправилась в Рязанскую губернию, в свое имение Березки, где Коля занимался верховой ездой и читал любимых французских поэтов-символистов. Из гимназии стараниями директора его не отчислили, а оставили на второй год в седьмом классе. Брат Дмитрий окончил восьмой класс гимназии и поступил в Петербурге в морской кадетский корпус в гардемаринские классы.
Горенко на лето, как обычно, уехали на юг, на берег Стрелецкой бухты, неподалеку от Севастополя. Вернулась морская русалка в северное Царское Село осенью еще более похудевшей и загоревшей до черноты.
Коля и Аня не продвинулись в своих отношениях дальше знакомства. Скоро начались занятия. Но привычный размеренный уклад жизни Николаевской гимназии был нарушен еще 27 января 1904 года, когда после литургии в гимназической церкви протоиерей Рождественский с амвона прочитал Высочайший манифест об открытии военных действий на Дальнем Востоке и было совершено молебствие о даровании победы русскому воинству. На переменах гимназисты собирались группками и обсуждали положение дел на востоке. В старших классах многие хотели стать добровольцами и уехать помогать русской армии. Гимназия гудела как потревоженный улей. Коля мечтал записаться вольноопределяющимся. Однажды дома он очень осторожно высказал свою заветную идею и получил чувствительную отповедь от отца, что лучше бы он исправил свои двойки и закончил наконец седьмой класс. Коля обиделся. Может быть, думал он, война еще будет идти, когда он одолеет седьмой класс. Однако на войну Гумилёв опоздал. Ввиду явного поражения русских эскадр и войск на Дальнем Востоке и падения Порт-Артура пошли разговоры о перемирии.
Но спокойствие не вернулось в стены гимназии, где царила неразбериха. Классы не убирались. Ученики заговорили о какой-то революции, заговоре против царя. Учителя допускали некоторые вольности. Диакон Федор Степанович Ильинский приходил на занятия часто выпивши и даже, случалось, засыпал на кафедре. Учитель математики Мариан Генрихович Згоржельский ходил вечно хмурым. Сам директор появлялся в гимназии несколько раз в неделю и то лишь на своих уроках в выпускном классе. Иннокентий Федорович был в общем-то плохой администратор. Как истинный поэт, он не снисходил до обыденности. Директор важно шествовал, не замечая грязи и убогости гимназической обстановки, в окружении любимых учеников.
С 1904 года Николай начал выписывать журнал русских символистов «Весы», выходивший в Москве. Официальным редактором журнала был С. А. Поляков, но душой издания сразу стал Валерий Брюсов. Именно вокруг этого крупного поэта в конце XIX века сплотились в московский кружок такие прославленные русские символисты, как Константин Бальмонт, Юрий Балтрушайтис, а также уже названный Сергей Поляков и М. Н. Семенов, побочный сын известного сенатора Н. П. Семенова. Последний был человеком уникальным: не имея систематического образования, много читал, писал яркие корреспонденции о различных явлениях современной жизни и, не зная произведений К. Маркса, тем не менее считал себя марксистом. В 1903 году он перевел нашумевший роман Пшибышевского «Homo sapiens». М. Семенов был женат на сестре С. Полякова. Именно эта группа провозгласила себя символистами и стала пропагандировать творчество французских символистов и философов Ницше и Шопенгауэра. Символисты основали ставшее знаменитым литературное издательство «Скорпион». Для осуществления задуманного нужны были деньги, и их нашел сын известного московского купца, владельца Фабрично-торгового товарищества Знаменской мануфактуры Сергей Александрович Поляков, выпускник физико-математического факультета Московского университета, который перевел на русский язык романы К. Гамсуна «Пан» и «Виктория». Сергей Александрович и сам писал стихи. По натуре он был мягким и интеллигентным человеком, и этими его качествами умело пользовался другой купеческий сын поэт Валерий Брюсов, будущий кумир юного Гумилёва. Валерий Брюсов стал в 1903 году литературным руководителем «Скорпиона» и настоял на издании нового журнала. Поляков согласился и уже 3 июля подал прошение на имя начальника Главного управления по делам печати об открытии журнала, указав, что будущее издание не будет затрагивать «вопросы социологические и политико-экономические». 4 ноября 1903 года Главное управление уведомило Московский цензурный комитет о разрешении «означенному Полякову» издавать журнал. Именно «западническое» направление «Весов» и увлечение французскими модернистами сформировали ранние интересы Гумилёва и заставили его серьезно задуматься о том, где ему продолжать образование. Уже в январе 1904 года Гумилёв получил первый номер «Весов» с миниатюрой средневекового европейского замка XIV века на обложке, что пришлось по душе юному романтику. «Весы» оформлял прекрасный художник «Мира искусства» Леон (Лев) Бакст. Цена подписки журнала была относительно небольшая: пять рублей в год с пересылкой. С интересом читал Гумилёв в первом номере программную эстетическую декларацию Брюсова, озаглавленную несколько помпезно — «Ключи тайн», где он высказывался о смысле искусства как об интуитивном постижении таинственной сущности мира, аналогичном мистическому откровению и проявляющемуся в «мгновениях прозрения». Гумилёв с нетерпением ждал каждого нового выхода номера «Весов» и искал в них статьи Брюсова. А их в ту пору печаталось в «Весах» немало. За 1904–1905 годы появилось около ста сорока!