Львы, леопарды, носороги — все это было так занятно, что Гумилёв всерьез задумался о путешествии в эту удивительную страну, окутанную тайнами. Об одной такой тайне, святой для всех христиан, он прочел в книге: «…Современные абиссинцы твердо веруют, что в тайниках Аксумского собора хранится подлинный кивот Завета, принесенный из Иерусалима Менеликом, сыном Соломона. Огромное здание собора построено португальцами и служит местом коронования эфиопских царей».
Гумилёв купил книгу и с тех пор периодически находил интересную для себя информацию и планировал свое будущее путешествие. Ему хотелось побывать в летней резиденции мангуса Менелика, расположенной в таинственном городе Аддис-Абебе, что в переводе с туземного языка означало «новый цветок».
Путь в Африку лежал через Киев, куда поэт 26 ноября 1909 года отправляется вместе с Михаилом Кузминым, Алексеем Толстым и Петром Потемкиным. Именно в таком составе они собирались выступить перед киевской публикой. Вечер был заранее назван «Остров искусства». В поезде Гумилёв думал о том, как его встретит Аня. Хотя многочисленные ее отказы и приучили поэта к мысли, что ожидать многого нельзя, но надежда никак не хотела умирать. Тем более что в начале года он неожиданно получил от Ани письмо. В нем не было ничего особенного, она писала о своей жизни, но после размолвки и это обычное письмо давало новую надежду. Гумилёв не мог предположить, что Аня написала ему, пожалев его, когда узнала о его попытках самоубийства.
В ответ он послал ей письмо и альманах «Италии», где был опубликован цикл его стихотворений «Беатриче». (Стихотворение «В моих садах — цветы, в твоих — печаль…» поэт послал ей в Севастополь еще в 1907 году, как только написал.) Конечно, весь цикл был о, ней. Ее присутствие ощущалось в каждом стихотворении. Прямым обращением к Анне звучали первые строфы третьего и четвертого стихотворений цикла:
(«Пощади, не довольно ли жалящей боли…», 1909)
И:
(«Я не буду тебя проклинать…», 1909)
Окончание цикла — это гумилёвская мечта, вырвавшаяся из его души надежда. Кажется, что поэт заговаривает свою возлюбленную:
Нет сомнения, что она хорошо поняла, кому обращены эти слова и призывы.
Чем же занималась Анна зимой и весной 1909 года?
Об этом времени сохранились ее воспоминания: «Я два года училась на Киевских Высших женских курсах. В это время (с довольно большими перерывами) я продолжала писать стихи, с неизвестной целью ставя под ними номера».
Гумилёв номеров не ставил, но продолжал писать стихи, в которых оживал образ Ани Горенко. В начале мая он написал стихотворение «Царица». Анна Андреевна относила эти стихи к Елизавете Дмитриевой. Но многое говорит за то, что эти строки обращены все же к ней. Позднее Ахматова, читая это стихотворение, отметила возле строфы: «Был вечер тих. Земля молчала, / Едва вздыхали цветники…» — «Ц. С.», то есть Царское Село. Один из западных исследователей творчества Гумилёва и Ахматовой М. Баскер по этому поводу писал: «Эти строки были сочинены в пору… когда Гумилёв „перечитывал Пушкина“ в сознательной попытке найти новое направление для своих стихов; и их очевидная перекличка со знаменитым местом из пушкинского „Евгения Онегина“:
(Гл. 7).
вероятно, подтверждает наличие в этом внешне экзотическом стихотворении интимно-русского биографического подтекста и соответственную связь его героини с будущей невестой, за которой Гумилёв до этого ухаживал в Царском». Последние две строфы — это портрет Горенко, которая так жестоко отвергла его признание во время встречи в Севастополе: