Далее по некоторым признакам Головиной можно заключить, что Чарторижский добился своего: Елизавета родила дочь – брюнетку. Увидев внучку, Павел поморщился:
– Как может у блондина отца и блондинки матери родиться черноволосый ребенок? – спросил он.
– Все в руках Божьих… – пробормотала в ответ смущенная фрейлина.
Вскоре Чарторижского отправили послом то ли в Швецию, то ли в Сардинию… Фактически это была ссылка.
Сам Александр тоже завел любовницу. Ею стала бывшая пассия графа Кутайсова – актриса Шевалье. Но настоящая любовь была у него впереди. Внимание императора привлекла блистательная красавица Мария Антоновна Нарышкина (1779–1854), урожденная Четвертинской, происходившая из польского княжеского рода. Ее связь с императором длилась 15 лет, и за это время Нарышкина родила троих детей: двух дочерей и сына. Их биологическим отцом она считала императора. Фактически Александр имел две семьи: одну официальную, но фиктивную и другую, где он любил и был любим.
Мария Антоновна отличалась умом и большим тактом, что в течение долгого времени помогало ей сдерживать толки и пересуды в обществе. Поэт Державин, утешая красавицу, даже посвятил ей стихотворение «Всех Аспазия милее», где сравнивал ее со знаменитой любовницей афинского архонта Перикла. Но в конце концов ее терпение закончилось: уж слишком часто ее муж подчеркивал, что ее дети – не его, а Александра. Нарышкина попробовала настоять на расторжении брака императора с Елизаветой Алексеевной, но тот, как обычно, не решился. Тогда Мария Антоновна уехала за границу якобы для поправки здоровья своей младшей дочери.
Александр утешился: сначала с княгиней Багратион, потом с графиней Эстергази, потом еще с кем-то… Только не с законной супругой.
Елизавета сильно переживала. После смерти дочери, которую она обожала, ее депрессия еще больше усугубилась. Однажды в ее жизни забрезжило счастье: молодой и красивый кавалергард Алексей Яковлевич Охотников полюбил ее и сумел вызвать у государыни ответное чувство. Но роман их длился недолго: осенью 1806 года при выходе из Большого театра (он находился на месте нынешней Консерватории) подозрительная толпа окружила Охотникова, и кто-то нанес ему удар кинжалом в бок. Больше двух месяцев офицер боролся за свою жизнь, но рана оказалась смертельной[8]. Беременная Елизавета, рискуя своей репутацией, дважды посетила возлюбленного – до и после его смерти.
Вскоре Елизавета родила вторую дочь, но она, как и первая, оказалась слабенькой и быстро умерла. После этих событий молодая женщина потеряла всякий интерес к жизни. Она стала часто болеть и медленно угасала, впрочем, прожив еще целых 20 лет.
Под конец жизни супруги сблизились и простили друг друга. Умерли они в один год с разницей в несколько месяцев. Со смертью обоих связаны легенды и многочисленные слухи.
Константин Павлович
В силу отсутствия у императора Александра I детей мужского пола, его наследником считался второй по старшинству брат – Константин Павлович. Увы, он очень мало подходил для роли самодержца, к тому же умудрился изрядно себя скомпрометировать.
Лицом и характером Константин был очень похож на отца, которого сильно любил. Так же часто он выходил из себя, был склонен к садизму. Вспылив, Константин не мог полностью отвечать за свои поступки, порой довольно дикие. Вот один из эпизодов его молодости, пересказанный будущим декабристом А.Е. Розеном: «Когда великий князь Константин Павлович, в минуту строптивости своей молодости, на полковом учении, с поднятым палашом наскочил на поручика Кошкуля, чтобы рубить его, тот, отпарировав, отклонил удар, вышиб палаш из руки князя и сказал: «Не извольте горячиться». Ученье было прекращено, чрез несколько часов адъютант князя приехал за Кошкулем и повез в Мраморный дворец. Кошкуль ожидал суда и приговора, как вдруг отворяется дверь, выходит Константин Павлович с распростертыми объятиями, обнимает Кошкуля, целует его и благодарит, что он спас его честь, говоря: «Что сказал бы государь и что подумала бы вся армия, если бы я на ученье во фронте изрубил бы своего офицера?» Кошкуль впоследствии командовал л.-гв. Кирасирским полком его величества. Когда великий князь извинился перед обществом офицеров всей кирасирской бригады, то рыцарски объявил, что готов каждому дать полное удовлетворение…»
В семнадцать лет Константина женили на Юлиане Генриете Ульрике, третьей дочери Франца Фридриха Антона, герцога Саксен-Кобург-Заальфельдского, принявшей православие и с тех пор называвшейся Анной Федоровной. Сплетничали, что выбор этот был совершенно случайным: якобы посланец Екатерины Великой приболел в дороге и остановился в Кобурге у местного герцога. У герцога было три дочери на выданье, вот посланец и сообщил домой, что желаемое найдено. Три девушки вместе с матерью приехали в Россию на смотрины. «…Смущение, испытываемое бедной герцогиней, попавшей к самому большому и блестящему двору Европы, не сделало более благородными ее мало изящные манеры. Три девушки тоже были очень смущены, но все они были более или менее хороши лицом. Молодость уже сама по себе может вызвать участие, – писала фрейлина Варвара Николаевна Головина, продолжая: – Через три недели принудили великого князя Константина сделать выбор, мне кажется, что он не желал жениться».
8
Версия насильственной смерти Охотникова не поддерживается некоторыми исследователями. Так, Е. Лямина и О. Эдельман в статье «Дневник императрицы Елизаветы Алексеевны» доказывают, что кавалергард умер от обострившейся чахотки.