— Ибо Твое есть Царство
И сила, и слава вовеки.
Аминь. — Я перекрестился и открыл глаза. Нужно было идти спать, хоть вероятность заснуть в такую ночь была и не слишком высока.
И да помещичьих крестьян мы все-таки отпускали без земли. Может кто-то посчитает это малодушным, однако я так и не придумал, как забрать у влиятельной дворянской прослойки их жирный кусок мяса и при этом не спровоцировать открытый бунт. Хоть за свое ближайшее окружение я был более-менее уверен, но это не значит, что недовольные не смогут найти какого-нибудь психа-ревнителя давних традиций. А от террористов-одиночек и в будущем-то защиты не придумали, а тут и подавно.
Государственных крестьян при этом наделяли землей в полном объеме, ну а удельные к этому времени благодаря стараниям графа Киселева — за труды ему было пожалован титул еще в 1826 году — и так по большей части были переведены на совместную с императором земельную собственность. На эти совхозы я возлагал большие надежды в плане внедрения там передовых агротехник, насыщения их сельхоз техникой и в целом максимального увеличения плодородности этих земель.
Одновременно с раскрепощением крестьян был принят закон о минимальном неделимом земельном наделе, который должен был стать противоядием против дробления участков, приводящем к обнищанию крестьян. Причины тут были просты и понятны: относительно большой надел в двадцать десятин, из которых пусть пятнадцать будут пахотными, вполне может прокормить даже очень большую семью с десятком детей. Однако, когда после смерти главы семьи каждому из детей достанется по два-четыре — кто-то умрет, девочки выйдут замуж и выпорхнут из семьи — пахотных десятины, и вот уже подобные наделы новообразованные семьи будут прокормить очевидно решительно не способны. Таким вот нехитрым образом вместо решения крестьянского вопроса мы через двадцать лет вполне могли вновь получить полноценную революционную ситуацию, чего естественно никому не было нужно.
Неделимый земельный участок означал, что выделенные государством наделы в будущем невозможно будет разрезать на более мелкие куски. Кусок земли — размер которого для каждой местности устанавливался индивидуально — определялся минимальной единицей, которой мог владеть один человек. При этом им могли несколько человек владеть сообща или крестьянская община могла иметь во владении несколько минимальных земельных единиц, но вот разделить ее на два независимых участка уже было невозможно.
Задумка заключалась в том, чтобы сохранить на селе крепкого, способного не только кормить себя, но и производить излишки, хозяина, а лишних людей спровоцировать на переселение. Либо в города, либо на свободные участки земли на востоке. При этом в этом вопросе не было принуждения: хотите владейте наследством папеньки совместно. Живите, вместе, обрабатывайте землю вместе и делите потом урожай, как сможете, между собой. Вот только люди любят быть себе полновластными хозяевами, ни от кого не зависеть и ни с кем не делиться. Тут важен был вопрос человеческой психологии: да правительство никого отселяться не заставляет, но поди проживи пусть даже с близкими родственниками всю жизнь, когда нужно постоянно договариваться и находить общий знаменатель. В итоге почти всегда находились самые нетерпеливые, которые либо продавали свою долю родичам и уходили в города, либо подписывали документ о добровольном отказе от земли и взамен приобретали право на получение надела на неосвоенных еще территориях. Такая вот у нас вышла схема.
— Кхм-кхм, — послышалось у меня за спиной деликатное покашливание.
— Да, Алексей Федорович? — Не поворачивая головы спросил я шефа жандармов, которому сам приказал этой ночью докладывать мне ситуацию в столице каждые два часа.
— Все тихо, государь. Гвардейские полки остаются в казармах, никакого особого ажиотажа не наблюдается.