Единственное, что омрачало коронацию, это болезнь моей невестки, Елизаветы Алексеевны. Бывшая императрица имела слабое здоровье и роковая поездка в Таганрог, где заболел и умер Александр, была предпринята именно для улучшения ее состояния. После смерти брата Елизавета совсем сдала и находилась при смерти в Белёве, неподалеку от Тулы. Моя мать, при жизни не очень жалующая невестку, встала на дыбы, настаивая на отсрочке коронации. Мол, не прилично, не по-христиански, и так далее. Ее поддержал Николай Михайлович Карамзин, придворный историк, классик и в то время - наше все. Он был близок с Александром и Елизаветой, а я для него все еще являлся юнцом, которого следовало наставлять. Но здесь я впервые показал клыки, настояв на своем. Не грубо, но ясно указав на целесообразность скорейшего укрепления моей власти в интересах всей императорской фамилии. О заговоре против императорской власти и декабрьских арестах они знали, так что это не было пустословием.
В день коронации я встал в семь утра. Так как вся семья поселилась в кремлевских палатах, идти было всего ничего. Но, учитывая, что до собора мы не шли, а торжественно шествовали, сие действо занимало по расписанию минут сорок, а включая построение - более часа. Сама коронация длилась три часа, а потом, торжественный (а как же иначе) путь обратно в кремлевские палаты на пир. Так что мне предстояло четыре часа париться в тяжелой мантии с торжественной миной на лице. Впрочем, Париж стоит мессы, а Российская империя тем более.
В девять утра зазвонили колокола, знаменуя начало церемонии. День выдался солнечный, хотя и морозный. Процессия, по заранее спланированному маршруту двинулась к Успенскому собору. Мы с Шарлоттой практически замыкали шествие, потому как впереди шли митрополит московский Филарет с иными церковными иерархами, а за ними московский генерал-губернатор, за которым шествовали высшие сановники империи и именитые иностранные гости. Когда мы дошли до собора, по выстеленной красной дорожке, у врат, нас встречал митрополит московский Филарет, который и сопроводил нас к тронным креслам на возвышении под балдахином. Матушка, Мария Федоровна села по мою правую руку, а Шарлотта, то есть Александра, села по левую. Сзади расположились братья Константин и Михаил, и мой первенец - Александр. Я даже пожалел, что до сих пор не изобрели фотокамеру, ибо вся семья прямо просилась на семейную фотографию. Но благо присутствовали несколько художников и граверов, так что сие событие оказалось достойным образом запечатлено.
Сама коронация была довольно нудным мероприятием, по окончании которого мы прошествовали обратно в кремлевские палаты, где нас ждал торжественный обед, что оказалось как нельзя кстати. Через два дня после коронации, еще раз приняв поздравления и подарки от всех царствующих домов Европы, мы отбыли обратно в Петербург. В столице меня ждали оставленные дела, целый ворох бумаг, требующих рассмотрения и мелкий моросящий дождь.
Глава 3.
Александр Христофорович Бенкендорф остановился перед дверью кабинета его величества, дожидаясь, пока доложат о его приходе. Генерал был еще довольно молод, всего сорок три года, да и высокий рост и армейская выправка делали его еще более моложавым и мужественным что ли. В Отечественную войну появилось множество молодых генералов и Александр Христофорович стал одним из них. За его плечами имелся большой боевой и дипломатический опыт. После войны он стал генерал-адъютантом Александра I и даже предупреждал оного об опасности тайных обществ, но безрезультатно. Увы, особым расположением покойного императора генерал не пользовался, хотя верой служил и ему и отечеству. Теперь же его вызвали к новому императору. И хотя отношения с Николаем у Александра Христофоровича были замечательные, он не был уверен, благоприятно ли это скажется на его карьере, а посему немного нервничал, ибо генерал был тщеславен и упрям.
Наконец дверь отворилась и генерал вошел. Щелкнув каблуками, он четко произнес:
- Ваше величество, генерал-адъютант Бенкендорф по вашему указанию прибыл.
Император, который по прибытии Александра Христофоровича уже встал из за стола и, подойдя к генералу, протянул ему руку со словами: