Подъем промышленного производства в царствование Николая II в значительной степени связан и с разработкой нового фабричного законодательства, одним из активных создателей которого являлся сам Император как главный законодатель страны. Целью нового фабричного законодательства было, с одной стороны, упорядочить отношения между предпринимателями и рабочими, с другой — улучшить положение трудящегося люда, живущего промышленным заработком.
Закон 2 июня 1897 года впервые вводил нормирование рабочего дня. По этому закону для рабочих, занятых днем, рабочее время не должно было превышать одиннадцати с половиной часов в сутки, а в субботу и предпраздничные дни — 10 часов. “Для рабочих, занятых, хотя бы отчасти, в ночное время, рабочее время не должно превышать десяти часов в сутки”. Чуть позднее в промышленности России законодательно устанавливается десятичасовой рабочий день. Для той эпохи это был революционный шаг. Для сравнения скажем, что в Германии вопрос об этом только поднимался.
Другой закон, принятый при прямом участии Императора Николая II, о вознаграждении рабочих, пострадавших от несчастных случаев (1903 г.). По этому закону “владельцы предприятий обязаны вознаграждать рабочих, без различия их пола и возраста, за утрату более, чем на три дня, трудоспособности от телесного повреждения, причиненного им работами по производству предприятия или происшедшей вследствие таковых работ”. “Если последствием несчастного случая, при тех же условиях, была смерть рабочего, то вознаграждением пользуются члены его семейства”. И, наконец, законом 23 июня 1912 года в России было введено обязательное страхование рабочих от болезней и от несчастных случаев. Следующим шагом предполагалось введение закона о страховании по инвалидности и старости. Но последовавшие социальные катаклизмы отсрочили его на два десятка лет...
Можно приводить еще много примеров активного содействия Царя в развитии русской культуры, искусства, науки, реформы армии и флота. Так, одним из первых актов Императора Николая II было распоряжение о выделении значительных сумм денег для оказания помощи нуждающимся ученым, писателям и публицистам, а также их вдовам и сиротам (1895 г.). Заведование этим делом Император поручил специальной комиссии Академии наук. В 1896 году вводится новый устав о привилегиях на изобретения, “видоизменивших прежние условия эксплуатации изобретений к выгоде самих изобретателей и развития промышленной техники”.
Но парадокс: чем больше делал Царь на благо Отечества, тем сильнее раздавались голоса его противников. Ведется организованная клеветническая кампания, призванная дискредитировать его. Темные разрушительные силы не гнушаются ничем, в ход идут самые подлые, самые грязные, самые нелепые обвинения — от шпионажа в пользу немцев до полного морального разложения. Все большая часть образованного общества России отторгается от российских традиций и идеалов и принимает сторону этих разрушительных сил. Царь Николай II и эта разрушительная часть образованного общества живут как бы в разных мирах. Император — в Духовном мире коренной России, его противники — в мире ее отрицания. Подчеркивая суть трагедии русского Императора, следует констатировать, что именно в его царствование созрели плоды ядовитого дерева отрицания русской культуры, корни которого тянутся в глубину отечественной истории. Не его вина, а его беда, что созревание ядовитых плодов, именуемых ныне “революцией”, произошло в его царствование. Строго говоря, это была не революция, ибо основным содержанием событий, последовавших после 1917 года, стала не социальная борьба (хотя она, конечно, была), а борьба людей, лишенных русского национального сознания. против национальной России. В этой борьбе русский Царь должен был погибнуть первым.
Царь стремится сохранить и умножить национальную русскую культуру, разрушительные элементы призывают ее уничтожить. Царь организует оборону страны от смертельного врага, разрушительные элементы призывают к поражению России в этой войне. Интересна очень глубокая оценка событий, происходивших накануне гибели русского Императора, данная Уинстоном Черчиллем в его книге “Мировой кризис 1916-1918”:
“Ни к одной стране судьба не была так жестока, как к России. Ее корабль пошел ко дну, когда гавань была в виду. Она уже перетерпела бурю, когда все обрушилось. Все жертвы были уже принесены, вся работа завершена. Отчаяние и измена овладели властью, когда задача была уже выполнена. Долгие отступления окончились; снарядный голод побежден; вооружение притекало широким потоком; более сильная, более многочисленная, лучше снабженная армия сторожила огромный фронт; тыловые сборные пункты были переполнены людьми. Алексеев руководил армией и Колчак — флотом. Кроме того, никаких трудных действий больше не требовалось: оставаться на посту; тяжелым грузом давить на широко растянувшиеся германские линии; удерживать, не проявляя особой активности, слабеющие силы противника на своем фронте; иными словами — держаться; вот все, что стояло между Россией и плодами общей победы”.
“...В марте Царь был на престоле; Российская империя и русская армия держались, фронт был обеспечен и победа бесспорна”.
“Согласно поверхностной моде нашего времени, царский строй принято трактовать, как слепую, прогнившую, ни на что не способную тиранию. Но разбор тридцати месяцев войны с Германией и Австрией должен бы исправить эти легковесные представления. Силу Российской империи мы можем измерить по ударам, которые она вытерпела, по бедствиям, которые она пережила, по неисчерпаемым силам, которые она развила, и по восстановлению сил, на которое она оказалась способна”.
“В управлении государствами, когда творятся великие события, вождь нации, кто бы он ни был, осуждается за неудачи и прославляется за успехи. Дело не в том, кто проделывал работу, кто начертывал план борьбы; порицание или хвала за исход довлеют тому, на ком авторитет верховной ответственности. Почему отказывать Николаю II в этом суровом испытании?... Бремя последних решений лежало на Нем. На вершине, где события превосходят разумение человека, где все неисповедимо, давать ответы приходилось Ему. Стрелкою компаса был Он. Воевать или не воевать? Наступать или отступать? Идти вправо или влево? Согласиться на демократизацию или держаться твердо? Уйти или устоять? Вот — поля сражений Николая II. Почему не воздать Ему за это честь? Самоотверженный порыв русских армий, спасший Париж в 1914 году; преодоление мучительного бесснарядного отступления; медленное восстановление сил; брусиловские победы; вступление России в кампанию 1917 года непобедимой, более сильной, чем когда-либо; разве во всем этом не было Его доли? Несмотря на ошибки большие и страшные, — тот строй, который в Нем воплощался, которым Он руководил, которому Своими личными свойствами Он придавал жизненную искру — к этому моменту выиграл войну для России.
Вот его сейчас сразят. Вмешивается темная рука, сначала облеченная безумием. Царь сходит со сцены. Его и всех Его любящих предают на страдание и смерть. Его усилия преуменьшают; Его действия осуждают; Его память порочат... Остановитесь и скажите: а кто же другой оказался пригодным? В людях талантливых и смелых; людях честолюбивых и гордых духом; отважных и властных — недостатка не было. Но никто не сумел ответить на те несколько простых вопросов, от которых зависела жизнь и слава России. Держa победу уже в руках, она пала на землю, заживо, как древле Ирод, пожираемая червями”.
Николай II не был хорошим политиком в нынешнем смысле этого слова, то есть он не был политиканом и политическим честолюбцем, готовым идти на любые комбинации и сделки с совестью для удержания власти. Император был человеком совести и души (в этом многократно убеждаешься, читая его переписку и дневники), те моральные установки, которыми он руководствовался в своей деятельности, делали его беззащитным перед темными интригами, которые плелись в его окружении. Многие из его окружения преследовали собственные интересы, надеялись получить определенные выгоды, торговались с противниками Царя о цене предательства.