- Так говори, чем помочь.
- Дров наколоть, и сложить их. Отец в город уехал на выставку. Вернется дней через десять. А я уже устала топором махать.
- По рукам, - улыбнулся я перспективе остаться и с деньгами, и со стрижкой.
С дровами мы разделались довольно быстро, хотя мое новое тело было совсем не приспособлено к труду. Завтра хилые мышцы дадут о себе знать. Надо будет попробовать лекарские способности Мико, а позже заняться тренировками.
- Ладно, пошли, - сказала Марьяна, когда последнее полено заняло положенное ему место.
Она усадила меня в сарае на хлипкий стул, принесла ножницы и велела закрыть глаза. Я просидел так довольно долгое время, боясь не то, что шевельнуться, а даже вздохнуть лишний раз. Кто знает, вдруг мое случайное действие будет стоит уха или носа. А кому нужен работник без носа?
- Пока не открывай, - услышал я голос девушки и удаляющиеся шаги.
Сердце тревожно заныло, и приказ я, конечно, нарушил. Но против ожидания вооруженная охрана ко мне не спешила. Едва раздались звуки шагов Марьяны, я тут же закрыл глаза.
- Вот теперь можно, - возвестила она довольным тоном.
Я увидел перед собой зеркало, настолько маленькое, что даже моя тощая физиономия туда еле помещалась.
- На, любуйся! – девушка засмеялась и отдала мне зеркало. – А ты даже ничего, Тимоха. Теперь у тебя есть челка!
Я поводил зеркалом из стороны в сторону, старательно рассматривая себя. Ну, очень даже ничего получилось. В глаза ничего не лезло, с ушей не свисало, а значит точно лучше, чем было.
- Спасибо! - поблагодарил я красавицу, чем вызвал кокетливый взмах ресниц и смущенную улыбку. – А вопрос можно?
- Ну, ты даешь! Постриги тебя, так еще и на вопросы ответь, - притворно рассердилась Марьяна. – Ладно, спрашивай.
- В деревне найдется для меня работа?
- Зачем тебе работать, Тимофей, ты ж графский сын? – девушка недоуменно хлопнула глазами.
Вот это осведомленность о Тимохиной жизни!
- Видишь ли, мне исполнилось восемнадцать, и, видимо, отец решил, что пора прекратить меня содержать, - совершенно искренне ответил я. – А мы с Игнатом есть хотим. Ну, хотя бы иногда.
Дочь кузнеца окинула меня придирчивым взглядом.
- Даже не знаю. Пастухи точно не требуются. Для землекопов не сезон. Если какой-то старушке воды натаскать или дров нарубить? Но на этом много не заработаешь, да и старушек у нас раз-два и обчелся. Деревня наша вообще вымирает. Даже отец собирается в город перебраться.
Невеселая получалась картина. Я и так не очень надеялся найти в Больших Вязанках стабильный заработок, а теперь с этим вариантом следовало распрощаться совсем.
- Что ж, - я почесал в свежеподстриженном затылке, - пойду, расстрою Игната. Еще раз спасибо.
Я вышел из сарая и почти дошел до калитки, когда Марьяна окликнула меня.
- Тимоха, подожди!
Я обернулся, впрочем, без особой надежды.
- Отец еще не скоро вернется, а мне с хозяйством помощь нужна. Одна не справляюсь. Правда, денег заплатить не смогу. Но отдам едой. На вас с Игнатом Семеновичем хватит.
Я в раздумье окинул взглядом Марьяну, смущенно теребившую пальцами подол платья. А что я, собственно, терял? Вариантов лучше у меня пока нет, а так мы с гувернером и с голоду не помрем, и, может, за это время идеи лучше появятся.
В общем, я согласился на это весьма щедрое предложение и оставшуюся часть дня провел у Марьяны.
Домой вернулся уже под вечер, притащив с собой свиной окорок и вареную картошку. Добычу разложил на столе перед Игнатом.
- Украл? – сурово спросил он.
- Заработал, - спокойно ответил я.
Гувернер недоверчиво покачал головой, но, после подробного рассказа, согласился разделить со мной трапезу.
После ужина я заперся в спальне, сел на кровать и, погрузившись в магическое сознание, позвал Мико. Моя малышка (не знаю, с чего, но я решил, что моя магия женского пола) явилась ко мне по первому зову. Уже хорошо. Ведь могла и не послушаться.
Для начала я попробовал залечить мозоль на ладони, натертую топорищем. Мико очень старалась, сначала раскраснелась так, что я испугался за нее, а потом вдруг побледнела, отчего я начал переживать еще больше. В результате нам удалось лишь немного ускорить заживление. В благодарность за старание, я поскреб макушку хвостатой искорке, чем вновь вызвал ее довольное урчание.
- Ничего, радость моя, это ведь наш первый опыт.
Магия с согласным рокотом растеклась по ладони и исчезла.
В течение трех дней я уходил от Марьяны под вечер и непременно с добычей. Игнат ворчал, что зря трачу время, однако жареной курице или кастрюльке борща был рад.