Войдя в холл особняка, я, наконец-то, расстегнул бабочку и верхнюю пуговицу рубашки, скинул туфли и, привалившись спиной к двери, сполз на пол. Темноту лишь немного разгонял тусклый свет настенных светильников, но даже он раздражал. Поэтому я закрыл глаза и начал проваливаться в дремоту.
- Хорошо отдохнул? – голос Игната вспорол ночную тишину и полоснул по ушам.
- Я не пьян, если ты об этом, - пробормотал я, не открывая глаз. - Просто голова болит. Князь Беркутов утопил меня в своей любезности, обхаживал, как мог. Как ты думаешь, что ему нужно от меня?
- Не знаю, но на твоем месте, я бы держался от него подальше.
Я услышал тихие шаги, направлявшиеся в мою сторону.
- Я и рад бы держаться подальше, но мне нужны мехаботы для охраны шахты.
- Тывсе никак не оставишь эту идею? Шахта принесет тебе много проблем, вместо выгоды, - сказал Игнат уже совсем рядом.
- Забавно, - я открыл глаза и, прищурившись, посмотрел на гувернера, стоявшего надо мной. – Похожую фразу я сегодня слышал от одного очень интересного человека.
- Кто такой?
- Барон Виктор Викторович Грофф. Не знаешь такого?
- Не слышал, - буркнул Игнат и протянул мне руку. – Пойдем, отведу тебя до комнаты, а то заснешь прямо здесь.
Я с радостью воспользовался предложением.
- Так вот этот Грофф тоже мне сказал, что империй приносит деньги только ограниченному кругу лиц, а всем остальным беды и несчастья. Он еще говорил, что шахты построены на крови… Ой! – я споткнулся о ступеньку и видимо, слишком сильно надавил на плечо Игната, потому что он вздрогнул. – А еще оказалось, что он был другом Николая Никольского. Но самое интересное, что мой дядя был инженером и помогал Беркутову создавать мехаботов, хотя сам Беркутов мне об этом не сказал.
- Помогал создавать… - словно эхо повторил гувернер.
- Интересный он человек, этот барон. Жаль только болеет. Его дочь сказала, что ему врачи год жизни дают.
На этих словах Игнат остановился.
- Что случилось? – удивленно спросил я.
- Так мы пришли.
Тут я действительно обнаружил, что мы остановились перед дверью моей комнаты.
- О, действительно, - обрадовался я и схватился за ручку. – Знаешь, Игнат, я еще ректора Императорского Университета встретил. Он сказал, что нужно приносить пользу обществу. Вот ты в какой отрасли стране пользу приносил?
С этими словами я обернулся и посмотрел на гувернера.
- Инженерные войска, а потом контрразведка… - тихо ответил тот.
- Эта тайна умрет вместе со мной, - я приложил палец к губам и в этот момент решил, что все же перебрал. – Спокойной ночи, Игнат.
- Спокойной ночи, Тимофей.
Гувернер развернулся и пошел в другой конец коридора. А я смотрел ему в спину, такую же прямую, как у Беркутова.
Глава 22
На следующее утро меня разбудили негромкий, но настойчивый стук в дверь и голос одной из горничных.
- Тимофей Александрович, Игнат Семенович ожидает вас к завтраку!
Каждое слово отдавалось в голове ударом кузнечного молота по наковальне. При попытке открыть глаза солнечный свет резанул по ним с такой силой, что я тут же зажмурился обратно. Во рту было сухо и противно. Кровать подо мной слегка покачивалась.
- Зая… - сказал я, но вспомнив, что горничная просила называть ее «Зая» только в особых обстоятельства, тут же исправился, - ой, то есть Зоя, скажи Игнату Семеновичу, чтобы он завтракал без меня.
- Хорошо, Тимофей Александрович, - ответили за дверью.
Услышав удаляющиеся шаги, я вновь нырнул в сонное забытье, которое дарило мне покой и избавление от неприятных ощущений. Да, перед выпивкой Тимохино тело оказалось слабовато. Надо будет учесть на будущее.
Тихое блаженство продолжалось не более двух минут.
- Я могу войти? – поинтересовался уже голос Игната.
У меня вырвался тихий болезненный стон. С большим трудом, но я все же открыл глаза и даже оторвал голову от подушки, чтобы осмотреть себя. Как оказалось, дойдя до кровати, я смог лишь снять пиджак, который одним плечом висел на спинке стула. Брюки и наполовину расстегнутая рубашка все еще были на мне.
- Да, заходи…я, кажется, одет.
Дверь открылась, впуская гувернера.
- Тимофей Александрович, я много раз говорил, что пить тебе нельзя, – осуждающе покачал головой Игнат. - Совсем!