Согласно Фуко, процесс проверки связывает техники иерархического наблюдения с техниками нормирующей санкции. Он представляет собой переплетение определённых форм применения власти с определённым типом формирования знания. Проверка «является нормирующим взглядом, квалифицирующим, классифицирующим и карающим наблюдением. Она воздвигает над индсивидами видимость, в которой с ними разлчино обращаются. Поэтому во всех дисциплинирующих учреждениях проверка сильно ритуализирована. В ней сливаются церемония власти и формальность эксперимента, демонстрация силы и выяснение правды. В сердце дисциплинарных процедур проявляется субъективирующее подчинение тех, кто подчиняем и становится субъектом» (НиН).
Значение проверки, прежде всего, становится видным в госпиталях и школах. Периодические визиты в госпиталях — только одно из её выражений. Частым повторением визитов, настоящим наблюдением госпиталь превращается в медицинский аппарат проверки. Школа так же всё более становится беспрерывно контролируемым аппаратом проверки. Здесь речь идёт о постоянном ежедневном сравнении, который в то же время является измерением и санкцией. Посредством проверки происходит переворот абсолютистской экономики видимотси.
«Едва выносимая видимость монарха обращается в неумолимую видимость „субъектов“. И это обращение видимости в функциях дисциплины должно устанавливать применеие властидаже к саммым мельчайшим деталям. Мы входим в эпоху проверки и принудительной объективации» (НиН).
Субъекты становятся объектами постоянного наблюдения, оно делает индивидуальность субъектов документируемой. О болезнях, поведении и способностях индивида ведётся подробная книга. Каждый индивид становится «случаем» при помощи техники документации, «случаем», «который является как и предметом познания, так и целью власти» (НиН). Проверка приносит посредством комбинации иерархического наблюдения и нормирующей санкции «великие дисциплинарные достижения распределения и классификации, максимального использования сил и времени, постоянного накопления и оптимального совмещения способностей» (НиН). Дисциплина склоняется к тому, чтобы расширять свои механизмы власти за пределы дисциплинирующих институтов, чтобы «де-институционализироваться». Они покидают свои закрытые крепости и начинают действовать «свободно».
Био-политика
Трансформация властных отношений происходила на фоне того, что власть суверена уже не была способна «править экономическим и политическим телом общества, которое как раз переживало демографический взрыв и индустриализацию» (LuS). Дисциплина в 17-ом и 18-ом столетии, обращённые на индивидуальные тела, были первой аккомодацией механизмов власти. В 19-ом столетии дело дошло до второй аккомодации «к глобальным феноменам, феноменам населения вместе с биологическими и био-социологическими процессами масс» (LuS). В этот момент на сцену истории выходит «население», правительства открыли для себя, что они имеют дело не просто с подданными или просто «народом». Вторая аккомодация среагировала на «появление „населения“ как экономической и политчисекой проблемы: население как богатство, население в состоянии равновесия между собственным ростом и ростом ресурсов» (ВкИ).
Это новое внимание, обращённое на «население», создало новые регулирующие технологии контроля, которые имели своими объектами «размножение, уровени родаемости и смертности, состояние здоровья, длительность жизни со всеми их условиями разнообразия» (ВкИ). Поэтому Фуко говорит о «Био-политике населения» (ВкИ).
«После первого, направленного на тело, прсвоения властью, которое происходит в соответствии с модусом индивидаулизации, есть и второне присвоение властью, не индивидаулизирующее, но создающее массы, которое направлено не на телесного человека, а на человека как биологический вид» (LuS). «Речь идёт, более того, о новом теле, о множественном теле, теле с бесчисленными головами. Это — концепция насселения. Био-политика занимается населением, населением как политической проблемой, как биологической проблемой и как проблемой власти» (LuS).
Био-политика как недисциплинарная техника власти, которую я хотел бы обозначить регуляционной властью, занимается регуляцией «населения». Для этого био-политика создаёт технологическое знание, и речь идёт при этом «о демографии, об оценке отношения между ресурсами и жителями, о табелляции богатств и их обращении, жизни и её предположительной длительности» (ВкИ). В основе био-власти лежит изменёное отношение к жизни и смерти. Так же, как и внутри «экономики видимости» здесь происходит переворот. Право суверена заключалось в следующем: заставлять умереть и дать жить. Био-власть обращает этот принцип, утверждается новое право: «Право, заставить жить и дать умереть» (LuS). «Влсть к жизни» больше не знает смерти. Жизнь угодила в поле зрения власти. Т.к. развитие капитализма «не было бы возможным без контролируемого подключения тел к производственному аппарату и без приспособления феноменов населения к экономическим процессам» (ВкИ), био-регуляция получает при помощи государства и под-государственные институты центральное значение. Так возникает целый ряд механизмов регулировки, котоыре имеют своей целью среди прочего натальность (частоту рождений), мортальность (число смертей) и морбидность (количество заболеваемостей) населения.
Помимо медицины и гигиены, сексуальноть стала полем стратегического значения для био-власти. Причины тому — «привелигированная позиция сексуальности между организмом и населением, между телом и глобальным феноменом» (LuS). Сексуальность является, с одной стороны, строго телесным поведением, «которое подлежит дисциплинарному, индивидуализирующему контролю в форме постоянного наблюдения» (LuS), а с другой стороны, она включается посредством эффекта зачатия в биологические процессы «населения». Тем самым, сексуальность находится «как раз на пересечении тела и населения. Следовательно, она принадлежит дисциплине, следовательно она принадлежит и регуляции» (LuS). В этом Фуко видит, среди прочего, и причины увеличения дискурса секса в 18-ом веке. Из-за привелегированной позиции сексуальности происходит и повышение её медицинской значимости.
Помомо того, медицина занимается и новыми патологическими феноменами в населении: в конце 18-ого столетия возникает не только интерес к эпидемиям, но на первый план выходят проблемы, которые Фуко называет эндемиями. Эндемии — это болезни, которые постоянно возникают в определённых местностях, как, например, малария. Но Фуко имеет здесь в виду не географическое место, а «население» или определённые социальные группы как место эндемий. В поле зрения био-власти попадает «форма, природа, распространение, длительность, интенстивность царящих среди населения болзней» (LuS). Под болезнями здесь подразумеваются не эпидемии, как чума или холера, а «постоянные факторы исчезновения сил, уменьшения рабочего времени, исчезновение энергии» (LuS). Речь идёт, таким образом, не о болезнях, которые приносят смерть, но о болезнях, которые жестоко попирают жизнь, болезнях, которые представляют собой экономический фактор убытков, т.к. они понижают производительность населения. Так, начинаются кампании по обучению гигиене и медикализации общества. Гигиена и медицина являются властью-знанием, «которое одновременно нацелено на тело и на население» (LuS). Следовательно они выказывают дисциплинирующие и регулирующие эффекты. В этой связи норма позволяет «контролировать одновременно дисциплинарных порядок тела и случайные просшествия биологического многообразия» (LuS).