В этот момент на сцену выходлит и представление Фуко об «автономии». Речь не идёт как у Канта об идентичности этического субъекта, который обязывает индивида к, якобы, аутентичной личности. Автономия у Фуко — «способность и готовность индивидов постоянно „отрываться от себя“ и „экспериментировать“ с собой, т.е. признать до сих пор (почему бы то ни было) исключённые виды бытия собой как возможности» (Schaefer 1995).
Экскурс: Штирнер и Фуко
В этом экскурсе я хотел бы указать на некоторые сходства между Максом Штирнером и Фуко (ср. Marti 1988). Они заключаются не только в антинормативной и антиутопической позиции Штирнера и Фуко, но и в интенисивных занятиях с «Я». Фуко сам предлагает в рамках восстановления этики и эстетики «Я», помимо Монтеня, Бодлера, Шопегауэра и Ницше, ещё и прочитать закново Штиренра (HoS). Фуко искал у этих авторов нового искусства жития, «технологии Себя» (ср. Schmid 1991). Проблематичных сторон, таких как, нарпимер, изменение отношений насилия в условиях признания или недостаточных экономических анализ у Штирнера, мне в этом экскурсе затрагивать не хочется.
Так же как Фуко, Штирнер необязательно понимает Французскую Революцию как прогресс и освобождение. Для Штирнера владычества «суверенной нации» можно избежать ещё менее, чем владычества монарха. В смысле радикализации критики религии Фейербаха он ещё не видит в секуляризации и в буржуазном гуманизме прогресса. Против Фейербаха Штирнер возражает: «Эгоизм и человечность (гуманизм) должны бы означать одно и то же, но, по Фейербаху, единичный человек «индивид», может переступить только пределы своей индиви-дуальности, но не стать выше законов положительных опреде-лений сущности своего рода. Однако род — ничто, и если единичный человек может подняться над своей индивидуаль-ностью, то именно как единичный человек; он существует лишь поскольку возвышается, поскольку не остается тем, что он есть, иначе для него наступил бы конец, смерть» (Штирнер). Так же как Штирнер, Фуко радикально ставит гуманистический консенсус под вопрос.
Штирнер наблюдает в процессе секуляризации и в сознании просвещения усвоение норм, а прогресс и гуманизм кажутся ему «дрессировкой» человечества. Фуко мог обосновать этот тезис о нарастающем нормированиии и дисциплине (дрессуре) индивидов в рамках своих исследований с помощью богатого социально-исторического материала. Фуко тоже понимает «антигуманизм» как отказ от Фейербаха (ср. Seibert 1997). Христианская пасторальная власть у Фуко превращается в процессе секкуляризации в дисциплинирующую власть, христианский ритуал исповеди — в признание (ср. ВкИ).
Ни Штирнер, ни Фуко не исходят от автономного субъекта, для них важны процессы формирования «себя». «Я не предполагаю себя, потому что ежеминутно утверж-даю и создаю себя, и только тем становлюсь «я», что не предположен, а установлен, и опять-таки в тот момент, когда устанавливаю себя, то есть я одновременно и творец, и созда-ние» (Штирнер) В отличие от Фуко , Штирнер, кажется исходит от личных условий, т.е. без всяческих «не-Я» из себя самого, при этом мы наталкаваемся на проблему в мышлении Штирнера — на Других. Фуко же, напротив: «Нельзя заниматься собой, заботиться о себе, не имея отношения к другим» (WdA). У «Я» и у Единственного нет желания подчиняться идеалу, картине, сущности или предназначению человека. Штирнер говорит об этом: «Отвлеченный человек — только идеал, род — только то, что мыслится. Быть человеком не значит осуществлять идеал человека как такового (отвлеченного человека), а значит проявлять себя, единичного. Моей задачей должно быть не то, как я воплощаю общечелове-ческое, а то, как я удовлетворяю самого себя. Я сам — мой род, я свободен от норм, образца и т. д.» (Штирнер).
«Я» у Штирнера не является естественным с аутентичной и идентичной личностью, т.к. «Я» каждую секунду формируется заново, но, кажется, что он не замечает общественные практики создания «Я» (о материализме «Я» у Штирнера см. Essbach 1982). Эта «слабость» делает возможной индивидуалистскую интерпретацию Штирнерианского мышления. Но Генри Арвон по праву куазал на то, что «Штирнер — не индивидуалист» (цит. по Essbach 1982). Решающей оказывается роль «любви к себе» (эгоизм у Штирнера) или «заботы о себе» (Фуко), служит ли она приготовлению к политической жизни, служит ли она этике и практике свободы или она становится самоцелью, универсальным принципом (ср. ЗоС). Последнее считается в современных обществах радикально-буржуазным индивидуализмом.
Открыватель Штирнера, Джон Генри Маккей, по моему мнению, в своих романах «Анархисты» и «Искатель свободы» исходит из автономного субъекта, и так от Штирнерианского эгоизма остаётся только радикально- буржуазный индивидуализм. Нет никакого «реального человека», который мог бы быть раскрыт общественными или индивидуальными освободительными процессами. Важно при новом прочтении Штирнера то, что «эгоизм» не является научной категорией, а боевым лозунгом, который не является ключём к так называемой «сущности человека». Эго — не неразрушимое «ядро» человека, но оно изобретается, формируется.
Деконструктивный анархизм
Деконструкция могла бы стать важной практикой анархизма в духе «анархической субъективности», т.к. деконструировать субъект «охначает не отрицание или отказ, а ставить под вопрос». «Ставить пердпосылку под вопрос не означает того же самого, что упраздить её, более того, это означает освободить её от всех её метафизических оболочек, чтобы стало понятно, какие политчиеские интересы утверждаются в и посредством метафизического расположения» (Butler цит. по Lorey 1996). Деконструкция направляется против всяких натурализиций и исходит от общественной конструкции понятий и категорий. Деконструировать — означает изменять или сделать видимой возможноть изменения. Пержде всего должны быть деконструированы понятийные противоположности, как например: природа- культура, пассивный-активный, материя-дискурс, тело-дух, женский-мужской и общественный-личный. Оппозиционные пары понятий «обычно понимаются как бинаризмы, т.е. состоящие из двух единиц. Они же, взаимоисключающие единицы, получают своё значение лишь в отношении в противоположной части» (Lorey 1996). Деконструкция значит здесь — показывать неизбежные иерархии между иерархиями, перемещать их и деплацировать. Батлер считает, что понтяия или уже названные отношения понятий нельзя просто так отвергать или объявялть неверными.
Батлет аргументирует, «что критическая позиция всегда конституируется „внутри“ системы понятий, которую нужно изменить. Посему нет ничего неприкосновеннойго, неизменного, ничего, что было оставлено в своём естественном состоянии и было бы независимым или стояли бы вовне общественных лвастных отноеший. Другими словами: как только мы говорим о чём-то нетронутом, естственном, оно (больше) не является неизменным. Вещи получают свои занчения через язык. Они не обладают ими сами по себе» (Lorey 1996).