Открылась дверь, в приёмной появился ещё один сотрудник центра, на этот раз не в белом докторском халате, а в голубом комбинезоне.
— Ну? — спросил врач, сразу забыв о своём монологе.
— Всё то же. На любом оборудовании, на всех диапазонах.
— Что случилось? — простонала Юленька, на миг выйдя из прострации. — Где Сонечка?
— Я сказал: погодите! Сначала ответьте на несколько вопросов. Во время беременности вы очень редко посещали врача. Почему?
— Юленька боялась, а я не возражала. Ничего приятного в таких культпоходах нет.
— Какие-то отклонения во время беременности вы заметили?
— Если бы это были мои пятые роды, — отчеканила Юляшка, — я бы ответила на ваш вопрос. А так, извините, не могу.
— Что, собственно происходит? — подал голос Антон.
— Я сказал — помолчите! Сейчас я опрашиваю женщин. Какие-то особые лекарства, наркотики во время беременности принимали? Алкоголем злоупотребляли?
— И не курим тоже, — в голосе Юляшки всё отчётливее прорезались опасные язвительные нотки. — Мы не настолько богаты.
— Посторонние половые связи были? Я имею в виду — с другими телами.
Юляшка хлюпнула носом, но не жалобно, а скорее хищно и, прищурившись, ответила:
— Вы проверяете уровень моей психологической толерантности? Так вот, он у меня низкий, и за такие вопросы я могу глаза выцарапать. Только маникюра жалко.
— Не забывайтесь, где вы находитесь! — возвысил голос медик. — Я могу задавать любые вопросы, и вы обязаны отвечать.
— Ага, можете задавать, особенно при мужьях. Так вот, мы вышли замуж девушкой, и потом по сторонам не поглядывали. У нас хорошие мужья и этого достаточно.
— В таком случае, как вы объясните, что произошло со второй рождённой вами особью?
— Она, что, от кого-то постороннего? — встрепенулся Сергей.
— Нет. Она ни от кого.
— Это как? — кажется вопрос произнесли все четверо разом.
— А так, что ни один известный метод не находит в мозгу принесённой вами особи никакой личности. Там пусто, там нет индивидуальности. Это вообще не человек.
— Так не может быть, — перебивая друг друга, заговорили Сергей с Антоном. — Ваша машина что-то путает. Все обычные анализы в норме. Вы просто плохо смотрели…
— Как это не человек? — было непонятно, кто из матерей говорит. — Она растёт, улыбается… Она кушает хорошо, пюре тыквенное любит, а вы говорите — личности нет! Она скоро разговаривать начнёт!
— Вам кажется, что это ребёнок. Мы проверяли её на нескольких аппаратах, мы специально устроили внеплановую поверку. Меня оторвали от работы, и я сам следил, как всё происходило. Аппаратура работает идеально, причина скрыта в вас. Там никого нет, с тем же успехом можно снимать психоспектр с пластмассовой куклы. Даже у рыбы, у лягушки, где речи не идёт ни о какой индивидуальности, на спектре что-то видно. А здесь — идеально прямая линия. Оно не живое. Поэтому я спрашиваю: где вы это взяли?
— Не умеете работать, так и скажите, — произнесла Юляшка уже безо всяких всхлюпов. — А сейчас, верните ребёнка.
Виталик и Виктор, почуяв неладное, в голос заревели.
— Вам всё вернут, — произнёс психиатр, поморщившись., — но учтите, свидетельства о рождении я не выдам, некому там получать свидетельство! И я доложу вышестоящим органам о произошедшем, пусть они разбираются с вашим… э-э… потомством. Да-да, именно так!
Санитар в голубом комбинезоне принёс Сонечку. Та безмятежно спала и лишь, очутившись на руках у Юленьки-Юляшки, открыла глаза, заулыбалась и отчётливо произнесла:
— Мама!
— Бред! Нонсенс! — вскричал психиатр и выбежал из приёмной.
Нет свидетельства о рождении, нет и пособия на ребёнка. А несуществующее дитя, между тем, ест весьма существенно. Семье пришлось затягивать пояса. Одной зарплаты Антона-Сергея уже не хватало на жизнь, тем более, что счета за квартиру каждый месяц хоть немного, но возрастали. А мамы выйти на работу не могли. Мам две, но тело-то одно, и оно должно сидеть с детьми. Виталика-Витька можно было устроить в ясли, а как быть с дочкой? Без бумажки ты букашка, нет не только пособия, но и в ясли не берут. Девочка так и оставалась никем, напрасно пропадали придуманные в обход правил имена: для одной семейной пары — Софья, для другой — София. Раз ты никто, то и звать тебя никак.
На работу диспетчером городского транспорта был устроен один Сергей — у него была выше психологическая упругость, что для работы диспетчера очень важно. Но теперь пришлось браться за дело и Антону. Вечером, когда Сергей отдыхал, Антон отправлялся на завод, куда устроился ремонтником автоматических станков. Долго так продолжаться не могло; мужчины по очереди отдыхали, но тело работало на износ, да и отдых такой полноценным назвать нельзя. Юлии пытались найти работу надомницы, только где её найдёшь? — не они одни такие умные.
А потом в двухкомнатной квартире, которая уже не казалось слишком просторной, появился гость. Полненький господин представился сотрудником некоммерческого агентства «Лучший друг».
— Люди должны жить хорошо, — проникновенно журчал он, — и они могут хорошо жить. Мы не благотворители, мы только помогаем нашим клиентам наладить жизнь, рационально обустроив её. Практически в каждой семье есть резервы, правильно использовав которые, можно значительно повысить качество жизни. Если принять в семью ещё одного или даже двоих членов… за это очень неплохо платят.
— Нет, — произнёс Антон. — Это создаст дополнительные трудности с работой и, в конечном счёте, обернётся убытками.
— Я не говорю о взрослых членах семьи. Вы двое представляете собой прекрасные, хорошо сбалансированные пары, и было бы грешно менять здесь что-либо. Ваши мальчики, насколько я могу судить, тоже отлично притёртый дуэт. Но, если вдуматься, резервы в семье есть и очень значительные.
— Нет, — на этот раз первой успела ответить Юленька.
— Мальчики, Соня, — сказала Юляшка, — ступайте в детскую, поиграйте там, пока дяденька не уйдёт.
Конечно, в маленькой комнатке было слышно каждое слово, сказанное в гостиной, но Юляшка говорила скорей для незваного гостя, чем для детей. Люди, живущие в тесноте, такие вещи очень хорошо понимают.
— Не хотелось бы говорить неприятные вещи, — произнёс представитель некоммерческого агентства, — но если вам вчинят иск за уклонение от налогов…
— Каких ещё налогов? — возвысил голос Антон. — Мы всё платим.
— Налог на роскошь. Вам известно, сколько следует платить за содержание животного?
Антон молча встал и демонстративно включил магнитофон на запись, а Сергей отчётливо проговорил:
— Если вы ещё раз произнесёте это слово по отношению к нашей дочери, то вам придётся отвечать в суде. А поскольку доказать своё утверждение вы не сможете, то мы неплохо повысим своё благосостояние за ваш счёт.
— Минуточку… Если она не человек, то тогда — кто?
— Физиологически она человек. Психологически никаких свойств животных у неё нет. Для суда этого достаточно.
— Ну, хорошо, хорошо. Но вы понимаете, что юридически это всего лишь пустое тело. Оно не должно пропадать зря, его нужно использовать, что мы вам и предлагаем.
— Это наша дочь, — сказала Юляшка, — и она человек. Она прекрасно говорит и в играх разбирается для своего возраста очень хорошо. Нас она любит, и братиков. Она читать умеет. Мальчики ещё в буквах путаются, а она читает и всё понимает, что прочитала.
— Вам кажется, что она разумна, а на самом деле это обычные проявления физиологии. Нет личности, нет самосознания и, значит, в самом скором времени начнётся стремительная и необратимая деградация. Тогда будет поздно что-либо предпринимать.
— Нас этим уже пугали, — ответил Сергей, в то время, как Антон саркастически усмехнулся. — Предупреждали, что она не научится проситься на горшок, не начнёт говорить, не освоит буквы. А мы не испугались и оказались правы. Вы с вашими рассуждениями о физиологии не оригинальны. В древности жил такой философ — Декарт. Так он доказывал, что животные ничего не чувствуют, а всё их поведение продиктовано физиологией. Должно быть, он был очень богат, потому что у него была собака. И он каждый день бил собаку тростью. Собака плакала, но не убегала, потому что любила хозяина. А Декарт делал вывод, что собака не убегает, потому что не способна соображать. Хотя, на самом деле, убогим был Декарт, для которого не существовало ничего за пределами логических построений. У Декарта и сейчас немало последователей, но мы — не картезианцы. Чувство для нас важнее логики, и вы ничего нам не докажете. Надеюсь, вы что-то поняли и сейчас уйдёте.