— Работать, это хорошо, — старуха ухватила Сонечку за руку, заставила сесть на неопрятную постель. — Ишь, тельце какое славное… от тебя, небось, не воняет, ароматами попахивает.
— Пустите. Меня мамы ищет.
— Пускай поищет. Я девочек не ем. Сколько тебе годочков? Ай, сколько бы ни было, тельце вон какое ладненькое. Ты ведь хорошая девочка, правда? Тебе ведь не жалко будет в своём тельце маленького уголочка для бабушки Леры? Ты не пугайся, я совсем нормальная, я даже помню, как меня зовут. А тебя как зовут, доча?
— Пустите…
— Сейчас, сейчас… Я быстренько… и пойдём к мамочке. Вместе пойдём.
Старуха вытащила из-под тюфяка психосканер, такой же, как был дома, чтобы мама могли разговаривать с Витьком и Виталиком по отдельности. Когда-то психосканер был редкостью, а теперь они появились во множестве, в основном у людей, которые и не помышляли заводить ребёнка. Подпольные умельцы перепрошивали прибор, и сканер превращался в варварское подобие записывающей аппаратуры. Сонечка не знала всех этих подробностей, но самый приборчик был ей слишком знаком по ежегодным обследованиям в психоцентре.
— Бабушка, не надо!
— Сейчас, моя ласковая. Ишь, тельце какое свежее!..
Когда Соня не появилась к урочному времени, и найти её сразу не удалось, Юленька-Юляшка объявили в общежитии тревогу. Возможность такая у охранницы была, а обитатели Семейного дома только обрадовались лишнему развлечению. Они ползали под кроватями, обшаривали тумбочки и шкафчики, совали нос везде и всюду. Вечно запертая дверь у хозяйственного блока долго не привлекала внимания, но потом кто-то заметил, что дверь приоткрыта, и заглянул внутрь. Сонечка и баба Лера лежали на койке рядом. Тут же валялся кустарно переделанный сканер. Баба Лера была безнадёжно мертва, Сонечка — в глубоком обмороке. Скорая помощь прилетела так быстро, будто мчалась пришивать оторванную и всё понимающую голову.
Бросив пост, Юленька-Юляшка рванулась в госпиталь и только там узнала, что Сонечку увезли в Психологический Центр, который в глазах обеих женщин был истинным жупелом. Но теперь пришлось мчаться туда.
В приёмной они долго ждали, пока, наконец, к ним не вышел знакомый, чуть постаревший доктор-юрист.
— Доигрались? — спросил он вместо приветствия. — А ведь я предупреждал, что дело добром не кончится. По-хорошему предупреждал. Послушали бы меня, всё было бы в порядке. Подсадку личности проводили бы в чистых условиях, под наблюдением специалиста. Для подсадки подобрали бы ровесницу, а это очень важно при такого рода процедурах.
— Доктор, что с ней? — простонала Юленька.
— Произведена, — официальным тоном произнёс уже не врач, но юрист, — попытка несанкционированной подсадки чужой личности. Результаты пока не известны. Мы вывели девочку из шока и тут же усыпили её. Исследований не проводилось, мы не можем рисковать, психика того, что там образовалось, должна прийти, пусть не в норму, но, хотя бы относительное спокойствие. Тело злоумышленницы мы обследовали, — кажется, это снова говорил психолог. — Ничего живого там нет. Какие-то разлагающиеся остатки, следы былых подсадок, не осознающие себя ошмётки давно скончавшихся людей. Старуха, должно быть лет десять не проходила психической санации. И всё это было вывалено в незрелый детский мозг при помощи варварской, нелицензионной аппаратуры. Не знаю, чем всё кончится, но прогноз очень тяжёлый.
— Доктор, можно нам к ней?
— Ни в коем случае! Я и так не знаю, какие у неё будут реакции, когда она очнётся, а ваше присутствие только усугубит положение. Так что, ни к коем случае! Идите домой, когда будет можно, я позвоню.
— Мы лучше здесь посидим…
— Угодно — сидите. Но я предупреждаю, надежды на благоприятный исход очень мало. Да-да, очень-очень мало.
Юленька-Юляшка без сил опустились на стул, недвижным взором уставились на закрывшийся перед ней вход.
Доктор быстро прошёл в самое дальнее помещение лаборатории. Каждый раз он запирал за собой двери, не забывая подёргать их, чтобы убедиться — дверь заперта. В последней комнате, особенно обильно уставленной всевозможными приборами, его ожидала Сонечка. Она была в полном сознании и сидела на медицинском топчанчике, глядя в дверь с тем же выражением, что и её матери. На втором диванчике со скучающим видом сидела молодая дама, ярко накрашенная и вызывающе одетая.
— Ну-с, — произнёс доктор. — Вы уже познакомились?
— Мы должны были знакомиться? — поинтересовалась дама.
— Не мешало бы. Случай очень интересный, можно сказать, уникальный случай.
Дама усмехнулась, скривив яркие губы.
— Этих тётенек зовут Виктория и Агнесса, — представил даму медик. — Она будет мне ассистировать.
— Не надо меня ассистировать, — тихо попросила Сонечка.
— Это не больно, — пообещал доктор, а Виктория-Агнесса ещё раз скривила губы недоброй усмешкой и произнесла:
— И чем же уникален данный случай?
— Вот, полюбуйтесь, это психоспектр нашей подопечной. Снято год назад во время планового осмотра.
Дама повернулась к экрану.
— Что вы мне показываете? Где тут спектр?
— Нету! — радостно вскричал доктор. — Совсем ничего нету! Это не человек, а пустышка. Артефакт, умеющий вести себя словно маленькая девочка!
— Я не артефакт. Я Софья-София.
— Видали? Она, по образцу родителей и брата, воображает себя двумя девочками, хотя там нет ни одной! Раздвоение несуществующей личности, — какая тема, пальчики оближешь!
— Да, случай любопытный. И зачем вы пригласили меня? Объект, насколько я понимаю, ещё не созрел ни для полноценной подсадки, ни для сколько-нибудь серьёзной вивисекции.
— Дело в том, что подсадка уже произведена. Родители не усмотрели, и объект был похищен старой бомжихой, которая записала себя в восьмилетнее тело.
— У бомжей теперь есть пишущая аппаратура?
— Она воспользовалась вот этим, — доктор протянул переделанный сканер.
Виктория-Агнесса повертела в руках самоделку, положила её на стол и лёгким толчком отпихнула от себя.
— Ну и угробище. И что получилось в результате такого соития?
— Вот это нам и предстоит выяснить. Старухе было за девяносто, она оставалась последней обитательницей тела. Постмортальное сканирование показывает дрянь и кашу, что там от самой старухи, что от её давно умерших сожительниц, уже никто не определит. А что перешло в тело девочки — попытаемся узнать. Если там часть личности, обладающая самосознанием, это будет весьма интересно, хотя подобный опыт запланирован у меня на более позднее время и не с этим телом. Так что, старушке в любом случае не повезло.
— То есть, мне придётся чистить мозги от старой маразматички? — брезгливо процедила Виктория-Агнесса.
— Пока только посмотреть. Если удастся — вступить в контакт. А вычистить можно потом. Тотально. То есть, здесь ваша помощь не потребуется, а я смогу узнать, как изменится несуществующий спектр, после тотальной чистки мозга. Второго случая может и не представиться, а сейчас матерей я официально предупредил, что, скорей всего, объект не выживет. Так что в плане законности и юридического оформления — всё в норме.
— В этом плане у вас всегда норма, — дама кинула изучающий взгляд на Сонечку. — Обратите внимание, как она смотрит. Можно подумать, она что-то понимает.
— Я понимаю, — сказала Сонечка.
— Обычная тревожность. Стандартная реакция на фрустрирующую ситуацию. Физиология — и больше ничего. А возможно, там старуха прячется. Притворяется девчонкой. Это и надо проверить в первую очередь.
— Хорошо. Тогда не будем терять времени. Я пойду на разведку, Агнешка будет меня прикрывать. Объект как будете фиксировать?
— Объект будет спать.
Доктор подошёл к Сонечке. Та попыталась отодвинуться.
— Не надо. Я не хочу.
— Ещё бы ты хотела. Только кто тебя будет спрашивать… Влезла в чужое тело, теперь расплачивайся.
Доктор ухватил Сонечку за руку, совершенно тем же движением, что и древняя баба Лера, к которой он и обращался, прижал к предплечью девочки инъектор.
— Вот так. Сначала снимаем глубокий спектр, смотрим, где там прячется старуха.