– Поэтому я и настаиваю на полном обследовании, дорогой Антонио! Не знаю, может быть, дело в какой-то психологической травме, связанной с твоей женой, а удар, который пришелся в голову, только спровоцировал реакцию.
– Знаешь, что меня еще удивляет, Оскар? Судя по тому, что мне рассказала Ракель, мое поведение с ней до катастрофы было довольно странным, просто необъяснимым.
– В каком смысле, Антонио?
– Зачем, скажем, мне понадобилось скрывать от нее свое истинное положение? Зачем я женился тайком, ничего не сказав близким, словно стыдился этой связи? Ты же знаешь, это не в моем характере. Ракель простая девушка, она бедна, но… если бы я был в нее влюблен, это для меня ничего не значило бы.
– Ты хочешь сказать, что у тебя нет к жене никаких чувств? Абсолютно никаких?
– Какие могут быть чувства, если она мне совсем чужая, если я только узнал ее…
– Но, Антонио… Это значит, дело может быть гораздо серьезнее, чем мы думали…
– Может быть… Может, тут дело совсем в другом.
– Что ты хочешь сказать?
Звонок телефона прервал их беседу. Антонио внимательно слушал несколько минут, потом положил трубку и посмотрел на Оскара.
– Звонил Пабло. Он контролирует ход экспертизы. Похоже, сказал он, катастрофа произошла не из-за технических неполадок в самолете: все было специально подстроено.
Глава 6
Ракель ощущала себя загнанным зверьком. Ее чудесная, светлая комната, с распахнутой в сад дверью, казалась ей сначала норкой, что укроет хоть на время от любопытных, осуждающих взглядов. Теперь же эта норка напоминала ей скорее клетку, где держат добычу, не зная, до времени, как с ней расправиться. Надо же такому случиться именно с ней, стремившейся к простой, честной жизни. Она окутана ложью, словно липкой паутиной. И все это – по вине Макса, который еще смеет предъявлять ей какие-то претензии, уверять в своих чувствах, домогаться ее, ревновать к Антонио… Ракель невольно усмехнулась: окажись на ее месте Марта, – как все было бы просто, без проблем: Макс ревнует? Антонио ее поцеловал? Ну, а потом, что было? Словно все происходящее – веселое развлечение, предмет досужего разговора. Марта не видит и не чувствует, что за ухаживаниями Антонио кроется зоркий, пристальный взгляд и упорное желание докопаться до истины. Ракель с досадой вспомнила их последний разговор с сестрой. «Он богат и красив, чего тебе еще желать!» – твердила свое Марта… А то, что над ней, Ракелью, постоянно висит угроза быть уличенной в подлом обмане, то что ей стыдно смотреть Антонио в глаза, – сестре безразлично! А страх, который поселился в ней с той минуты, когда она поняла, что Антонио подозревает их, а молчит лишь потому, что еще не решил, как поступить с ними.
Да, как поступить с ними, посягнувшими на его жизнь, имя, состояние? Антонио откинулся на спинку стула, выжидательно глядя на Оскара. Доктор был потрясен услышанным от Ломбардо: женщина, выдающая себя за его жену – авантюристка. У нее есть сообщник, который устроил аварию самолета. Возможно, он человек из окружения Антонио, может быть, самого близкого…
Нет, это какие-то больные фантазии, и Оскар впрямь начинает серьезно задумываться, что у Антонио и в самом деле что-то с головой. Но ведь кому-то нужно было, чтобы Антонио погиб в этой авиационной катастрофе. Кому же?.. Ракель? Но Оскар видел ее во время похорон: она места себе не находила, единственная из всех присутствующих безудержно плакала, не обращая внимания на то, как распухли ее веки, покраснели глаза, не заботясь о том, как выглядит. Неужели так можно притворяться? Нет, вряд ли, все более убеждал себя Оскар. Виктория, которая очень любила Антонио, и та вела себя в тот день куда более сдержанно.
Антонио был спокоен и ироничен, Ракель же горячилась, ей хотелось ответить ему резко, определенно, но сдерживал страх за отца и Марту, – Максимилиано запугал ее так, что она только и думала над каждым своим словом, прежде чем ответить Ломбардо. Отец ее уже знает, что она никакая не вдова? – Искорки смеха засветились в зеленых глазах Антонио. Как вдова сеньора Ломбардо она должна была унаследовать его миллионы, отчего же этот внезапный отъезд в Гвадалахару? Уладить какие-то дела? А как его брату Максу удалось ее уговорить вернуться?.. Увидев, что муж остался в живых, по-прежнему есть желание развестись, не требуя алиментов? Деньги безразличны сеньоре Ломбардо? Неужели ее до свадьбы не интересовал ни заработок, ни состояние будущего мужа? О, что за женщина, которую абсолютно ничего не интересует! – И снова ироничный смешок. – Ах, выходила замуж по любви! Так какого же черта теперь она не ведет себя, как нормальная женщина, почему он этой любви не чувствует? Что он такого сделал за один день, чтобы перечеркнуть все хорошее, что было между ними? Ах, разлюбила?..
Снова, ворвавшись без стука во время объяснения с Ракель, Макс имел наглость давать ему советы отпустить Ракель: мол, не по-мужски удерживать женщину, если она не любит… Ну, это уж сверх всякой меры! Антонио, засунув руки в карманы, еле сдерживался, чтобы не накинуться на брата с кулаками. – Да какое он имеет право лезть не в свои дела? До тех пор, пока эта женщина носит его фамилию, она принадлежит только ему, Антонио Ломбарде! Слишком страстно и явно проявляет Максимилиано свой интерес к их отношениям! С чего бы это?..
Господи, если они оба сошли с ума, то почему Ракель должна все это выносить? Теперь Ломбарде вытворяет Бог знает что: запер дверь ее комнаты, распорядился по телефону при ней и Максе, ни под каким предлогом не выпускать ее за ворота виллы.
Ушел, хлопнув дверью Макс, не предполагая, что едва стемнеет, к нему прибежит Марта с просьбой от Ракель о помощи.
– Скажи ей пусть будет готова. И ты, и она! Этой ночью мы уйдем морем, на лодке. А когда Ракель вернется в Гвадалахару, Антонио не сможет заставить ее делать то, что ему заблагорассудится. Руки коротки!..
Виктории было дико услышать от Макса, что Антонио запер Ракель в ее комнате. Родной сын был вне себя от ярости, говорил, что брат ведет себя гадко, словно дикарь. Девушка не любит его, а он удерживает ее силой. Может быть, вообще он заставил ее вступить с ним в брак тоже силой. Виктория непременно должна поговорить с ним, Макс все доводы исчерпал, может быть, ей удастся вразумить его. Виктория вошла в кабинет Антонио, где он заканчивал разговор с Пабло.
– Скажи мне, сынок, что происходит? – спросила мать, как только Пабло закрыл за собой дверь. – Твой брат говорит, что Ракель не любит тебя, что, наверное, ты ее как-то вынудил…
Виктория развела руками.
Антонио тихо, но очень отчетливо, чеканя каждое слово, произнес:
– Я ни на что ее не вынуждал! Я уверен, что никогда раньше ее не видел, никогда не был на ней женат. Эта женщина не жена мне!..
Виктория почувствовала, что еще минута и ей станет дурно.
– Ты… Наверное, ты шутишь, – едва слышно задала она вопрос.
– Я только что просмотрел список всех дел за прошлую неделю, – невозмутимо отвечал Антонио. – Там нет никакой поездки в Гвадалахару. Ни телефонных звонков, ничего…
– Да, но ты не всегда сообщаешь в офис о своих намерениях. Иногда я звоню, спрашиваю, но никто не знает, где ты. Если тебе хотелось сохранить в секрете твои отношения с Ракель, естественно, что ты никому ничего не говорил. – Едва Виктория пришла в себя, логика рассуждений снова вернулась к ней.
– Это же абсурд, мама! Зачем мне было скрывать, что Ракель моя невеста? Кроме того, в тот день, когда я будто бы летал в Гвадалахару, чтобы жениться, по словам моей секретарши, я выезжал в Сиуатанехо смотреть земельные участки.
– И ты в самом деле был там?
– Я не слишком хорошо помню. Но это не трудно проверить. С кем-то я там должен был встретиться? Кроме того, я совершенно ничего не помню о Гвадалахаре: ни о квартире, которая, по словам Ракель, у меня там была, ни о ней самой, ни о ком-либо еще. А почему не помню? Потому что все это неправда. Для меня и эта женщина, и ее родственники – совершенно незнакомые люди… Интересно получается… Я помню лица, имена всех. Кроме них. Есть еще одна вещь, гораздо более серьезная, Виктория, – в минуты волнения Антонио с детства называл приемную мать по имени. – Авария самолета была подстроена.