Ивана не слышала, она была погружена в свои мысли: «Какое счастье, что есть люди на земле, которые посвящают себя другим людям. Как мне хотелось бы быть похожей на них. Отдавать свои силы для того, чтобы сделать людям добро, спасать страждущих, утешать больных, кормить голодных, давать кров бездомным. Чтобы все-все люди получали то, что желают и никогда не страдали и… не завидовали. Потому что зависть делает людей несчастными, даже если на самом деле у них все хорошо. Какой замечательный человек оказался этот Хан, или как его там на самом деле зовут. А вот было бы очень интересно узнать, как его на самом деле зовут. Какая я была дура, что не смогла с ним поговорить там, у мотеля. Если бы я не была такая дура, то непременно успокоила бы его. Он был так расстроен смертью своей сестры. Но ведь он не смог спасти ее, он винил себя и всех вокруг в ее смерти. Нужно его найти и успокоить».
Девушка выскочила на средину комнаты, подняла руки над головой, развела их, будто хотела обнять потолок и крикнула:
— Я люблю!!!
Потом обратилась к Илье, едва сдерживая эмоции, плещущие через край в ее широко распахнутых лучистых глазах, молитвенно прижала ладони друг к другу и протянула ему эту лодочку, словно хотела поделиться ее содержимым.
— Я должна непременно поехать в Китай. Дядя Илья, пожалуйста. Ну, пожалуйста!
Илья прищурился, краем глаза наблюдая за Соней — какова будет ее реакция на просьбу Иваны, которая с лицом ангела, пришедшего к стопам спасителя за благословением, переводила взгляд с Ильи на Соню и обратно.
— Нам надо обязательно вместе поехать. Дядя Илья помнит, как до того монастыря, в котором Ту жил, добраться. Нам туда надо. Это очень важно. Честное слово.
— Точно! — обрадовался Илья. — Вот тебе и эксперимент. Ванютка окажется в тех местах, и мы сразу поймем. — Он с удовольствием потер ладони одна об другую. — Завершим наши путешествия экспериментом века. Тем более, пока те «два бата — акробата» не решили свои проблемы, лучше нам отсюда уехать. А то, не ровен час, они вздумают вернуться к нам.
Илья покосился на Соню — как она отнесется к такому неожиданному повороту. Соня сосредоточенно собирала со стола. Гремела грязной посудой в мойке. Поставила последнюю тарелку на сушилку, что была в кухонном шкафу над мойкой и трудно вздохнула. Выбор небольшой: или идти к врачу и лечить Ивану, или ехать в Китай и убедиться в том, что Ивана — уникум, которого теперь ей придется оберегать еще больше, потому что Илье она почти поверила — он же ученый.
— Да, надо бы повнимательнее приглядеться к этой стране. — Сказала она. — Если судить по темпам, с какими китайский ширпотреб распространяется по миру, то скоро мы все станем китайцами. Одна большая страна на весь земной шар с великим кормчим во главе.
— Тетя Соня! Ты с нами! — крикнула Ивана и повисла у нее на шее.
— А что? Я уже два года без отпуска работаю. То у кого-то свадьба, то декрет. А я как палочка-выручалочка. Может же у меня тоже быть личная жизнь. Возьмем турпутевку на двоих…
— А как же я? — растерялся Илья.
— Куда же мы без тебя, дядя Илья! Ты же у нас главный экскурсовод.
— То есть три, конечно. — сказала Соня, — только… Ивану надо беречь, она ведь такая впечатлительная. Приедем, посмотрим и уедем.
— Я понял, мы будем крайне осторожны, — Илья многозначительно поднял указательный палец.
Глава 26. К ЦЕЛИ — СТРЕМЛЕНИЕ
Европейцу может показаться, что все китайцы похожи друг на друга. Многие из них не смогут отличить японца от корейца, и бурята от монгола. Вот и Ивана, приехав в Китай, оказалась среди похожих, как братья, людей (узкий разрез глаз, припухлые веки, выпуклые скулы и небольшой нос), но ни один из встреченных ей людей не был похож на того, чью фотографию несколько дней назад она сняла с доски «почета» в колледже.
Старик долго разглядывал фотографию, прищелкивал языком, смешно топорща редкую седую бородку, и качал плохо выбритой головой.
— Что? — расстроилась Ивана. — Вы его не видели?
— Ким многое знает, — многозначительно ответил старик на ломанном русском, — очень много. Ким давно живет. Глаза у Кима хорошо смотрят. Что видели, что не видели, все смотрят. Уши у Кима слышат. А ноги уже плохо ходят. Мало кушать — мало сил…
Ким запахнул свой выгоревший грязно-коричневый халат, потоптался босыми ногами по пыльной почве грунтовой дороги. Узкие прорези глаз на темном морщинистом лице превратились в две раскосые линии.