Он никогда не ухаживал за женщинами. Они всегда сами оказывались рядом. Тело женщины уже давно не было для него тем таинственным сосудом, который молодой человек хотел бы испить с благоговением.
Но она — другое дело. Ее пристальное внимание к нему одному казалось ему нужнее, чем воздух. Он не хотел ни с кем разделять дни и часы ее существования. Его не интересовала ее история, не было ничего до него и не будет после их встречи, кроме него. Он жаждал быть с ней до мурашек на коже, до боли в паху. Ему казалось, он знает ее всю жизнь, только не мог вспомнить с каких пор. Он знал, что она — и есть та самая, о которой говорил ему Якудза.
За дверью канцелярии, в азарте толкая друг друга и гогоча, вели ученую беседу первокурсники. Машинально раздавая кивки знакомым, Хан прошел по коридорам колледжа, заглядывая в открытые двери аудиторий. Его цепкий взгляд скользил по лицам, но не находил нужного. Путь его окончился на том же крыльце, с которого начался, он обвел внимательным взглядом пространство, считаемое двором колледжа, посреди которого одиноко торчали старые решетчатые ворота. Уперся усталым взглядом в два кирпичных, сомнительной архитектурной ценности массивных столба, увенчанных коваными створками. На створках ворот повисли, намертво вцепившись в изъеденный ржавчиной металл, два студента. Они играли в игру «кто кого сбросит» под веселые вопли немногочисленных болельщиков. Петли страшно скрипели, выводя заунывную мелодию. Он узнал парней. Вчера они были вместе с девушкой. Сегодня её нет. Возможно, они знают достаточно, чтобы помочь ему найти незнакомку.
— У этой игры есть правила? — спросил он, подойдя поближе.
— Конечно, есть, кто свалится первым, тот и проиграл, — ответил Хохмач, заинтригованный неожиданным вниманием Хана к их бестолковой компании.
«Ой, зацепила этого хлыща наша Ванятка,» — подумал он. Хохмач считал, что очень хорошо разбирается в людях, особенно в женщинах. Интерес матерого бабника, каким он считал Хана, к смешливой простушке не казался ему странным. Ничего необычного — потянуло мачо на новенькую, — решил он. А вот Ивана как-то очень странно отреагировала на этот интерес. Хохмач ощутил легкий укол ревности, ведь, он считал, что у него есть не плохие шансы «уболтать» девчонку на отношения.
— А ставки принимаете? — спросил Хан, разглядывая собеседника.
Хан всегда выглядел самоуверенно. Дорогой серый костюм, из натуральной черной кожи ботинки, светлая с распахнутым воротом классическая сорочка и цепкий взгляд из-под припухлых век. В его присутствии Хохмач чувствовал себя очень неуютно. Под тяжелым взглядом черных глаз, он напрягся: что если придуманная им хохма про Ваньку и Хана дошла до его ушей, и он подошел, чтобы расправиться с насмешником.
— О! Конечно! Не сомневайся! Мы все уже поставили. Подключайся! — сказал Хохмач в своей манере рыжего клоуна, старательно скрывая робость, — Ставь на Мулата один к трем, не прогадаешь.
Хан усмехнулся — по хитрым лицам мотающихся на створках ворот драчунов он понял, что непременно проиграет, но все же достал из заднего кармана брюк две тысячи рублей. Хохмач изобразил на лице легкую степень разочарования такой скудостью ставки, и как бы нехотя взял деньги:
— Ну, если «капусты» нет, давай «деревянные», — с вздохом сказал он, убирая протянутые купюры в задний карман плотно облегающих его тощий зад джинсов.
Хан отметил про себя, что пальцы у Хохмача дрожали, когда он брал деньги. «Наркоман, алкаш или боится, — мелькнула мысль, — если боится, то кого? Меня? Почему? Нет, скорее всего, наркоман.»
Мулат, будто ждал, когда деньги перекочуют в руки Хохмача, и с криком отчаянной досады отцепился от металлической решетки и рухнул в пыль. Противник его, напротив, издав победный клич гориллы, забрался на самый верх ворот, стал бить себя в грудь.
— Что-то Мулат сегодня не в ударе, — притворно посетовал Хохмач, — извини, тебе не повезло.
Хан пожал плечами. Деньги не имели значения.
— Я вчера видел рядом с вами девушку, где она? — спросил он.
— Девушка? Хохмач у тебя есть девушка, а ты не рассказал об этом своему другу? — влетел в разговор Лохматый.
Он только что спустился с ворот, был еще сильно возбужден, а потому излишне эмоционален и болтлив.
— Кто она? Надеясь, не Ирэн. Эта зануда сделает из тебя пай-мальчика. Что нам тогда делать без тебя?
— Он, наверное, про Ваньку спрашивает, — предположил Мулат, который уже поднялся с земли и отряхивал от пыли светло голубые, истертые в махру на коленках джинсы. — Так ее сегодня не было…