— Нет! Никто, кроме меня, не знает в лицо Мамору. Он был воспитателем Итиро. Поверь мне. Я все исправлю. Мой сын вступит в права наследства и подарит все тебе…
— Когда мы начинали войну против Такахаси, мы надеялись, что она будет скорой и легкой. Что ты так на меня смотришь. Ты хотела скорее отомстить? Ты устала ждать, когда плод созреет? Ты поспешила и подвела нас. Это также ясно, как то, что ты полная дрянь…
— Я все исправлю, — Сонг вскинула голову, — У меня есть верные люди. Они ненавидят Итиро всей душой, так же как я, и даже больше, чем я…
Мысль, вспыхнувшая в ее сознании, отразилась в ее глазах. Они зажглись надеждой и решительностью. Пин немного удивился такому превращению. Только что перед ним стояла понурая небрежная женщина средних лет. Затравленный взгляд из-под бровей, дрожащие губы, кривящиеся в неуверенной подобострастной улыбке. Но вот все в ее облике изменилось. Тело налилось статью, на лице вспыхнул румянец азарта.
— У меня есть девушка, которая имела влияние на Итиро. Эта девушка сделает все, что я прикажу.
«Что ж Чжоу, ты не справился, — думала Сонг, выходя из дома шо хай Пина, — Ты потерял не только право мстить за поруганную честь Чунхуа, ты потерял право жить. Потому что теперь в дело вступит твоя сестра. Она узнает еще одну страшную „правду“ о своём бывшем любовнике — Чжоу вступился за честь сестры и был жестоко избит Итиро. От полученных ран бедный брат скончался. Об этом Чунхуа узнает из местных газет. И тогда девушка непременно возненавидит Итиро и захочет отомстить обидчику. А если не захочет… то у нее есть маленький сын, которого она очень любит. И если Чунхуа будет покладистой девочкой, с ним ничего не случится…»
В уезде, где Итиро жил до переезда в Сеул, никто не знал, куда пропал Мамору. Итиро пытался выяснить что-то о своей матери, но как только он касался этой темы, рты собеседников замыкались на замок. Итиро понимал, что, может быть, не достоин правды. Якудза не прощают предательства. Даже те, которые покинули свои кланы. Они просто выбрали другой путь, но сначала выполнили свой долг. Он же своим долгом пренебрег…
Вернувшись в Сеул, Итиро поехал домой — на квартиру, которую с первых дней их пребывания в столице, для него снимал Мамору. Итиро выбрался из внедорожника, расправил плечи. Несколько часов неподвижного сидения за рулем — нелегкая работа для парня, который привык к постоянным физическим нагрузкам. У дверей квартиры он на мгновение задержался. Она была приоткрыта. Эту квартиру в центре Сеула он снял вместе с Мамору. У Мамору оставались ключи. Он вернулся? Итиро обрадовался — его поездка в уезд была не напрасной. Мамору передали, что он его искал, и старик простил его.
Не раздумывая, Итиро влетел внутрь и остановился, как вкопанный. В полутьме комнаты, служившей ему своеобразным тренировочным залом, среди груш и манекенов он заметил женский силуэт. Он узнал бы этот силуэт из тысячи, миллионов, миллиардов женских фигур.
— Чунхуа — произнёс он одним дыханием.
Сердце бешено заколотилось, он шагнул к девушке, еще не зная, как поступит дальше.
— Здравствуй, — тихо ответила она.
Знакомый голос ворвался в мозг, путая мысли и желания. Когда Чунхуа была воспоминанием, Итиро часто разговаривал с ней. Каждый раз он задавал девушке один и тот же вопрос — «почему?», но никогда не получал ответа. Теперь он смог бы его услышать, но он больше не хотел знать правду. Сожаления и грусть покинули его разум, как только он увидел любимую.
— Ты, — сказал Итиро.
Он не мог придумать слова, которые выразили бы силу его ощущений. Они казались ему слишком простыми, не достойными той, которая стояла перед ним.
— Я.
Вдруг Чунхуа зарыдала. Она шептала «за что?» и тихо почти без звука рыдала, зарывшись лицом в ладони.
Итиро подошел ближе. Чунхуа была прекрасна. Красное платье, аккуратная прическа, темные туфли и даже маленькая театральная сумочка теперь не к месту болтающаяся у нее на руке — все говорило о том, что девушка тщательно подготовилась к встрече. Она пришла, чтобы произвести на него впечатление, она пришла, чтобы вернуться. И даже плач ее казался Итиро проявлением сожаления о содеянном и счастья видеть его. Он бережно обнял Чунхуа. Она сжалась в его руках. Но Итиро не насторожило это невольное движение. Его душа пела — Чунхуа вернулась. Он сможет ее простить, и тогда она, как и прежде, станет смело отдаваться его рукам. Он боялся спросить, что случилось с ее беременностью. Боялся причинить ей боль нечаянным словом. Она могла потерять плод еще до рождения. Такое бывает с молоденькими, неопытными девушками, какой и была его Чунхуа. «Ни к чему бередить раны», — подумал Итиро и ничего не спросил. Чунхуа была с ним, и все проблемы отошли на задний план. Мамору и тайны его семьи подождут. Чунхуа рядом — вот, что сейчас главное.