Хохмач многозначительно обвел взглядом холл второго этажа, будто бы искал кого-то.
— Стыдно сказать от кого, — сказал Лохматый, приложил линейку к стеклу и крикнул, — Я выиграл!
— А что вы делаете? — поинтересовалась она.
— У нас практикум. Изучаем относительные величины. Ты не уводи разговор в сторону, — сказал Хохмач, — Ну. Что скажешь в свое оправдание?
— А что случилось?
— Она ничего не помнит, — констатировал Хохмач. — Он оказался инопланетянином, сильно оплошал в первую брачную ночь, поэтому стер все из ее памяти.
— Какую ночь? — Ивана подняла брови и округлила глаза, — Прикалываетесь?
— Как все запущено. Она ничего не помнит. Слишком глубокая амнезия. Нет, это не «зелёные человечки». Это дело рук «людей в черном». — Хохмач достал из кармана автоматическую ручку, поднял ее на уровень лица Иваны и дважды быстро щелкнул кнопкой. — Никакого жениха не было, и теперь ты снова девственница.
— Какого жениха не было?
— Не признавайся! — Лохматый хлопнул Ивану по плечу. — Правильно. Включи дурку!
— Правда, — сказала Ивана, — Вы чего?
— И свадьбы тоже не было, — еще раз щелкнул кнопкой Хохмач.
— Не было, — согласилась Ивана. — И не будет, тетя Соня сказала.
— Ну вот, весь кайф сломала. С родственниками всегда так, — расстроился Лохматый. — Я мечтал, что надерусь на твоей свадьбе. Устрою драку…
— На какой? На моей? Кто вам такое сказал?
— Ирэн обещала, что ты собираешься жениться на ботане. А что? Обманула змея?
— Она не правильно поняла, это должна была быть свадьба моей тети.
— Уфф, — утрируя большое облегчение, вздохнул Хохмач, — А я думал, что ты уже потеряна для изысканного общества.
— Ты в курсе, что она твоего Хана умыкнула? — только что подошедший к компании Мулат победно протрубил марш Мендельсона в сложенные дудочкой ладони.
— Никакого не моего, — Ивана смущенно моргнула и отвела взгляд, — я все знаю. Я ее видела. Но мне кажется, у них ничего не вышло.
— Так, ясно. Ирэн просрала свое счастье, — с притворным возмущением сказал Мулат, — вот и устраивай дамочкам их личную жизнь. Хорошо, что я у нее баксы взял предоплатой.
— А где она? — спросила Ивана, озираясь, у нее было очень много вопросов к Ирине. — Она уже должна была вернуться.
— С тех пор не видели. Может быть, он ее это самое… — Лохматый решительно рубанул ребром ладони возле своего горла, — типа «синяя борода»?
— Нет, вы что? Он не мог, — сказала она неуверенно, потому что она помнила, его мысли, знала, что Хан не остановиться не перед чем, если посчитает свою цель важнее чьей-то жизни.
На занятиях она была рассеянна и всё время перебирала в памяти каждое из своих воспоминаний. И к своему огорчению, поняла, что чем дальше события, тем труднее ей вспомнить их последовательность. Она чертила схемы, зачеркивала и снова чертила.
«Надо записывать все, что со мной случилось за день, — решила Ивана. — Заведу дневник. И когда ЭТО произойдёт, я всё прочитаю».
После занятий она сразу же пошла домой, где собиралась продолжить свои умственные изыскания. Помахала рукой друзьям, послала им воздушный поцелуй.
— Что-то с Ванькой не то. — Сказал Мулат, почесывая намечающуюся на подбородке щетину. — Какая-то она странная стала. В смысле…
— Врет она, — предположил Лохматый, — ботан у нее есть, зуб даю.
— Зачем? — задумчиво произнес Хохмач. — Зачем его от нас скрывать?
— Инвалид, — предположил Мулат, — она же сердобольная.
— При чем полный, — добавил Лохматый.
— При чем на голову, — в заключение сказал Хохмач. — Чокнутый придурок.
— Но она-то нормальная.
— Да, не справедливо.
— Отбей ее, — предложил Мулат.
— Она не в моем вкусе.
— Вкус приходит во время еды.
— Это про аппетит, придурок. Ладно. Предлагаю начать операцию по возвращению ягненка в стадо.
Друзья хлопнули друг друга по рукам.
— Ну что? По пиву? — предложил Лохматый.
— Иди в баню.
— За мочалками, — хохотнул Мулат.
После звонка Ильи Соня долго смотрела на экран своего мобильного телефона, пока он не погас. Потом прошла через кухню в кабинет, открыла дверцы шкафа и пожаловалась ему на мигрень и, для верности, на давление. Не дождавшись от него сочувствия, поднялась в комнатушку Иваны, по пути, в который раз пересчитала ступеньки — пять крепких и восемь совсем расшатались. Дошла до кровати, где Ивана досматривала, как обычно, самый интересный утренний сон и присела на край. Ивана проснулась, сладко потянулась и с улыбкой пропела: